Александр Шуваев - Гном. Трилогия

Двое мужчин переглянулись, молча, зрачок в зрачок, но не ломая друг друга взглядом, а буквально слив их их воедино. Слияние это длилось считанные мгновения, но их хватило для полного взаимопонимания. Такого, что слова были попросту не нужны. Берович резко наклонился вперед, так, что его буквально вынесло из полукресла. Так, головой вперед, он и сорвался с места, - как спринтер с низкого старта. В этот момент было особенно отчетливо видно, насколько еще, в сущности, молод, лишен въевшейся в натуру солидности тощий, голенастый Саня. Сталин сказал:

- Быстро атыскал. Маладэц. Пэредайте, - сейчас подойду.

- Что тебе, Лаврентий? - Вождь говорил по-грузински, голосом бесконечно усталого человека, которого вдруг навалившаяся беда лишила последних сил. - Что ты хочешь узнать, дорогой? Сильно ли нашкодил? Так не волнуйся, с этим у тебя все в порядке. Не знаем, как расхлебать. И расхлебаем ли вообще.

- Я не виноват. Готов предстать перед судом и оправдаюсь. Я предупреждал: военные готовят путч. Не послушали. Они где?

- Верхушку мы взяли. Тут главная заслуга Беровича, молодец, ничего не скажешь. Плохо только, что меня использовал: как живца и без спросу. Невежливо получилось. Теперь надо еще раз, наново обдумать, что с ним дальше-то делать.

- Так что - уже все?

- Ты не спеши так, да. Часть на свободе осталась. С Жуковым во главе и при всех полномочиях. Что-то они предусмотрели, какой-то сигнал, мы не знали. Так что в Москву сейчас не сунешься. Там у них вокруг восемь армий.

- И что предполагаете делать?

- Я думал, это ТЫ мне скажешь. Что-то же, наверное, все-таки думал? Когда затевал всю эту потеху? Не думал? Жаль. Приезжай, может быть вместе что-нибудь придумаем.

- Куда, товарищ Сталин?

- А - прямо сюда, куда ж еще? Только поспеши: закончу дела тут и уже утром буду в резервном центре. А там ты мне уже не будешь нужен.

Он вел этот знаменательный разговор, безразличным взглядом провожая своих недавних подручных, которые довольно-таки поспешно двигались к лифтам, чтобы спуститься на шестьдесят метров вниз. Туда, где в громадном подземелье располагался командный бункер: от лифтовой шахты туда вел сводчатый коридор длиной около двухсот метров. В одном месте он поворачивал под прямым углом, еще в двух были предусмотрены многотонные стальные заслонки: при необходимости, их можно было выдвинуть, наглухо отгородившись от внешнего мира, включая таких его посланцев, как вода, ядовитый газ, ударная волна или штурмовые группы. Он говорил, и раздраженным жестом удерживал тех, кто пытался ему что-то сказать, напомнить об опасности, увести вслед за прочим стадом, помешать разговору с давним сподвижником. И только повесив трубку, он поднялся и двинулся вслед остальным. Будь, что будет, а бегать он не станет.

- Вы думаете, товарищ Сталин, он вам поверил?

- Нэт. Но звонок этот, обмануть не обманет, а с толку собьет. Заставит уделить внимание нескольким местам. Пусть помечется...

- О нет, Кабаяси-сан. Как это ни удивительно, но у русских женщин вовсе не обязательно слишком широкий колодезь без дна. Даже у тех, кого можно назвать весьма крупными. Дома мне приходилось погружаться в не менее широкие расщелины даже у дам самых миниатюрных. В наше время мои слова легко проверить: я уверен, что к услугам господина полковника в Харбине будет самый широкий выбор русских девушек из хороших семей.

- Увы. Деятельность "Сливы" развернута по преимуществу в совсем ином направлении. Весьма хлопотном и практически не оставляющем свободного времени. Вы не поверите, Такеда, - даже эту поездку в Маньчжурию я воспринял, как дар Богов. Как законную возможность хотя бы ненадолго отвлечься от рутины каждодневных китайских хлопот и неприятностей...

- Я там, у себя, - смешно сказать! - практически ничего не знаю о китайских делах. Никто ничего не знает. Незначительные события, происходящие где-то там. Трудная война, господин полковник?

- Я довольно долго прожил в Англии. Достаточное время провел в Германии. И теперь имею право утверждать: китайцы - самые непостижимые люди на Земле, - грубое лицо полковника вдруг исказила злобная гримаса, - мерзкие твари! Без чести, без совести, без верности... Они вообще не могут считаться людьми. Как будто бы трусливы, - о, насколько! - и в то же время вдруг начинают вести себя так, словно совершенно не ценят и не берегут свою жизнь. И никогда нельзя предсказать, с каким из двух вариантов ты столкнешься на этот раз. Даже без больших боев мы теряем от ста и до трехсот солдат в день, Такеда. В ответ мы убиваем их тысячами, выжигаем целые уезды. Бесполезно. Как будто это не их убивают.

На самом деле агент прекрасно знал китайцев, и прожил среди них много лет. Но ответил, как положено:

- Тогда я, кажется, понимаю, о чем вы говорите. Русские на самом деле очень похожи на то, что вы описываете. И точно так же не существует ответа на вопрос: храбры они или трусливы. Когда речь идет о русских, сами слова эти теряют смысл, а подходящих просто не существует.

- Позвольте. Но вы несколько лет провоевали среди русских летчиков. Очевидно, что трусливый пилот - не пилот. Неужели этого времени не хватило, чтобы прийти к определенным выводам? Попросту, - они хорошие пилоты?

- Я думаю, примерно такие же, как любые другие. Долгое время казалось, что люди люфтваффе несравненно превосходят их по всем показателям... но в итоге каким-то образом разгромленными оказались именно немцы. Превосходство оказалось естественным следствием длительной подготовки и боевого опыта, полученного в конфликтах небольшого масштаба, но в большой войне побеждает тот, кто успеет подготовить больше пилотов, способных выполнять рутинную, каждодневную работу. Ее на самом деле не менее девяносто пяти процентов. Русские этого добились. А средний уровень элитных частей русских, их общую боеспособность я склонен оценивать очень серьезно. Только это ничего не решает и не дает ответа на ваш вопрос. Русские с большим трудом отваживаются на самостоятельные решения, но, поскольку они уже собраны в большую массу и имеют командиров... Рекомендую готовиться к худшему. К самому худшему.

- Сколько "теноров" в наличии? Чтоб заправленные и с экипажами?

- Два.

- Поднять по боевой тревоге их и всех зенитчиков. "Тенорам": пусть держат сектор от двух до пяти. Радиус - двести. Зенитчикам - сектор от часа до шести, позиции в километре от внешних обводов. Локаторам - круговая. ВСЕМ локаторам. И чтоб ни одна муха!

- Да как...

- Да как хотят! Ладно - сто восемьдесят... Дальше: каждому придать пару "бесов", для начала, и чтоб сменная пара - на земле, заправка, экипаж в кабинах. Тревогу объявил?

- Так точно!

- Тогда дальше... сколько "теноров" всего?

- Вместе с теми двумя - девять.