Александр Шуваев - Гном. Трилогия

- Чэго еще?

- Известный вам подследственный, его как раз доставили... Какого рода признание требуется от него получить? Официальную версию, или как все было на самом деле?

Верховный раздумывал около десяти секунд.

- И то, и другое. И так, чтобы нэ перепуталос...

- Признавайся, падаль!

- В чем меня, собственно, обвиняют? - Лаврентий Павлович как будто со стороны слушал, что лепечут его онемевший язык и будто замороженные губы. - Я вообще не по...

Уж кому, как не ему было знать все приемчики и подходцы следователей, но, однако же, они действовали и на него. Созданная и отлаженная машина дознания практически не давала сбоев вне зависимости от того, знал подследственный ее устройство, или же нет. Уже довольно скоро бывший нарком перестал понимать, в чем он действительно виноват, а в чем - нет. Вины множились, как черви в тухлом мясе, и каждый эпизод - с железной логикой, с такой формулировочкой, что не поспоришь

...- Он еще спрашивает! - На предельно высокой ноте визжал следователь. - Вы слышали? Этот смердючий гад еще спрашивает!!! Ой, не могу...

Откуда только они взяли такого? Кажется, - самолично позаботился о том, чтоб под корень извести в своем наркомате подобных типов. Не иначе - специально разыскали в лагере и привезли ублюдка из числа Ежовских еще кадров. Кстати говоря, Горбатов вполне оценил бы и тон, и речевые обороты орла, что нынче допрашивал Берия. Те же самые, родные. Незабываемые.

"Я неоднократно обманывал партию, руководство страны и самого товарища Сталина. Допускал искажения реального положения дел на вверенных мне участках работы. Это выражалось в умалчивании одних фактов и всяческом выпячивании и подчеркивании других. Это делалось, чтобы продемонстрировать полную успешность моей работы и скрыть ее недостатки и имело целью укрепление моего служебного положения и увеличение размеров власти. Прошу занести в протокол: случаев прямой дезинформации, которая повлекла бы за собой тяжелые последствия, не было ни разу..."

Допросы следовали один за другим, непрерывной чередой, но все-таки ее нельзя было отнести к числу знаменитых "конвейеров". Очевидно, и то, что удавалось получить таким способом, пока что удовлетворяло следователей.

"Я неоднократно злоупотреблял служебным положением, назначая в разработку лиц, могущих угрожать моему служебному положению. Также следствие по делу этих лиц проводилось тенденциозно, с целью добиться ложного признания и обвинительного приговора. В ходе следственной работы мною неоднократно санкционировалось применение недозволенных методов допроса и принуждения к даче показаний. Речь в данном случае идет о товарищах..."

Помимо неизбежной грубости в процессе конвоирования, проявлявшейся в тычках, толчках и редких зуботычинах, Берия практически не били. Он самолично искоренил общепринятую практику, когда каждый следователь по собственной прихоти и в меру собственных сил выбивал признательные показания. Только это не радовало: отсутствие даже умеренного, для порядка, битья "без следов" чаще всего обозначало особый статус подследственного. К таким, при необходимости, просто применялись квалифицированные пытки.

"Также я использовал служебное положение для помещения на ключевые посты лиц, преданных мне лично. Речь идет прежде всего о таких лицах, как... "

- ... и как только земля носит таких вот выродков? Да вся твоя зловонная жизнь - сплошное предательство! Если ты только попробуешь, - слышишь? - только попробуешь что-нибудь скрыть, недостающее расскажет твоя паучья семейка! Твой бездарный выблядок, которого ты устроил аж ведущим констру-уктором! А с твоей сладкой Нино мы поступим и совсем интересно: ты только послушай...

"Под влиянием своего высокого положения я все больше проникался чувством вседозволенности, начал считать себя особым человеком и встал на путь морального разложения. Я принуждал к сожительству многих женщин, в том числе замужних, известных артисток театра, кино и балета. Я вступал в половую связь с несовершеннолетними девушками, но то, что среди них были девушки моложе пятнадцати лет, не соответствует истине, или же мне про это ничего не известно..."

- Ну что ты мне лепишь, мразь? Ты погляди, - следователь потряс перед собой толстенной кипой бумаги, - это все заявления от изнасилованных тобой девушек и их родителей*. Ух, моя б воля, я бы тебя им отдал! Уж они б тебе твои вонючие причиндалы живо открутили! И в жопу вставили!

*Врал. Не было у него заявлений. Не потому что не было фактов или их было мало. Просто с того момента, как стало МОЖНО, прошло слишком мало времени.

Вообще же многое из того, что в прежнем его положении казалось нормальным, естественным, привычным и даже необходимым, будучи перенесено на бумагу, да еще казенным языком протокола, выворачивалось в нечто совершенно чудовищное. То, что было шалостями для высокого сановника, для бесправного арестанта оборачивались самыми тяжелыми, не знающими пощады статьями Уголовного Кодекса. А ведь о главном-то речь пока еще даже не заходила.

- ... всю эту грязь на потом. Потому что сдается мне, милок, что ты мне зубы заговариваешь. Ты бы еще рассказал, как в три года в штаны ссался. А в четырнадцать - давил прыщи и спускал в потный кулачок. - Следователь прекратил визг и говорил теперь тихо, почти ласково, и неотступно глядя в глаза. - Глупее себя найти хочешь, падло? Я убил на тебя почти две недели. Вот уже, - он глянул на часы, - шестьдесят седьмой час лицезрею твою тошнотворную, свиную морду. И все это время, - слышишь? - жду, когда ты перейдешь к делу. Да только, видать, раньше состарюсь. Поэтому прямо спрашиваю: когда, как и при каких обстоятельствах ты встал на путь предательства, вступив в контакт с разведкой САСШ? По чьему заданию предпринял попытку покушения на жизнь товарища Сталина? Кто тебе приказал уничтожить все высшее военное руководство страны и основных промышленных наркомов? Что именно пообещали представители САСШ и Англии за организацию переворота и свержение Советской власти лично тебе? И наоборот: что именно, какие уступки ты пообещал руководству союзников за помощь в организации переворота? И не забудь перечислить всех своих пособников.

"Вступая в контакт с специальными службами САСШ без ведома руководства, я не планировал с самого начала каких-либо покушений на руководство партии и правительства СССР, равно как и свержения советского строя и реставрации капитализма. Признаюсь в том, что превысил свои служебные полномочия под влиянием развившихся у меня в последние годы чувства безнаказанности и самонадеянности, переходящей в зазнайство, а также привычки к самоуправству. Тем самым я совершил ошибку, имевшую тяжелые последствия. На данный контакт я пошел в расчете получить сведения, которые помогли бы мне укрепить и повысить мое служебное положение. Эти мои надежды не оправдались, в ходе контакта были получены провокационные измышления относительно измены ряда высших офицеров Красной Армии, носящие характер грубой фальшивки, причем произошла утечка такого рода лживых сведений, что ввело в заблуждение руководство вооруженных сил, Генерального Штаба и прочих оборонных ведомств и привело к волнениям в офицерском корпусе..."