Носов Н. - Рассказ Носова Витя Малеев в школе и дома

с тех пор, как сказал, что будет бороться с подсказкоий, все думал и думал и наконец придумал

такую вещь: подговорил ребят, которые выпускали стенгазету, нарисовать па меня карикатуру.

И вот в один прекрасныий день в стенгазете на меня появилась карикатура с длинными ушами,

то есть был нарисован я возле доски, вроде я решаю задачу, а уши у меня длинные-предлинные.

Это, значит, для того, чтобы лучше слышать, что мне подсказывают. И еще какие-то стишки

противные под этоий карикатуроий были подписаны:

Витя наш подсказку любит, Витя в дружбе с неий живет, Но подсказка Витю губит И до двоийки

доведет.

Или что-то вроде этого, не помню точно. В общем, чепуха на постном масле. Я, конечно, страшно

рассердился и сразу догадался, что это Игорь Грачев нарисовал, потому что пока его в

стенгазете не было, то и никаких карикатур не было. Я подошел к нему и говорю:

- Сними сеийчас же эту карикатуру, а то худо будет! Он говорит:

- Я не имею права снимать. Я ведь только художник. Мне сказали, я и нарисовал, а снимать не

мое дело.

- Чье же это дело?

- Это дело редактора. Он у нас всем распоряжается. Тогда я говорю Сереже Букатину:

- А, значит, это твоя работа? На себя небось не поместил карикатуры, а на меня поместил!

- Что же ты думаешь, я сам помещаю, на кого хочу? У нас редколлегия. Мы всеё вместе решаем

Глеб Скамеийкин написал на тебя стихи и сказал, чтоб карикатуру нарисовали, потому что надо с

подсказкоий бороться. Мы на совете отряда решили, чтобы подсказки не было.

Тогда я бросился к Глебу Скамеийкину.

- Снимаий, - говорю, - сеийчас же, а то из тебя получится бараниий рог!

- Как это - бараниий рог? - не понял он.

- В бараниий рог тебя согну и в порошок изотру!

- Подумаешь! - говорит Глебка. - Не очень-то тебя испугались!

- Ну, тогда я сам из газеты карикатуру вырву, если не испугались.

- Вырывать не имеешь права, - говорит Толя Деёжкин, - Ведь это правда. Если б на тебя написали

неправду, то и тогда не имеешь права вырывать, а должен написать опровержение.

- А, - говорю, - опровержение? Сеийчас вам будет опровержение!

Все ребята подходили к стенгазете, любовались на карикатуру и смеялись. Но я решил не

оставлять этого дела так и сел писать опровержение. Только у меня ничего не вышло, потому

что я не знал, как его написать. Тогда я пошел к нашему пионервожатому Володе, рассказал ему

обо всем и стал спрашивать, как написать опровержение.

- Хорошо, я тебя научу, - сказал Володя. - Напиши, что ты исправишься и станешь учиться лучше,

так что не нужна будет подсказка. Твою заметку поместят в стенгазете, а я скажу, чтобы

карикатуру сняли.

Я так и сделал. Написал в газету заметку, в котороий давал обещание начать учиться лучше и

больше не надеяться на подсказку.

На другоий день карикатуру сняли, а мою заметку напечатали на самом видном месте. Я был

очень рад и даже на самом деле собирался начать учиться лучше, но все почему-то откладывал, а

через несколько днеий у нас была письменная работа по арифметике и я получил двоийку.

Конечно, не я один получил двоийку. У Саши Медведкина тоже была двоийка, так что мы вдвоем

отличились. Ольга Николаевна записала нам эти двоийки в дневники и сказала, чтоб в дневниках

была подпись родителеий.

Печальныий возвращался я в этот день домоий и все думал, как избавиться от двоийки или как

сказать маме, чтоб она не очень сердилась.

- Ты сделаий так, как делал наш Митя Круглов, - сказал мне по дороге Шишкин.

- Кто это Митя Круглов?

- А это был у нас такоий ученик, когда я учился в Нальчике.

- Как же он делал?

- А он так: придет домоий, получив двоийку, и ничего не говорит. Сидит с унылым видом и молчит.

Час молчит, два молчит и никуда гулять не идет. Мать спрашивает:

"Что это с тобоий сегодня?"

"Ничего".

"Чего же ты такоий скучныий сидишь?"

"Так просто".

"Небось натворил в школе чего-нибудь?"

"Ничего я не натворил".

"Подрался с кем-нибудь?"

"Нет".

"Стекло в школе расшиб?"

"Нет".

"Странно!" - говорит мать.

За обедом сидит и ничего не ест.

"Почему ты ничего не ешь?"

"Не хочется".

"Аппетита нет?"

"Нет".

"Ну поийди погуляий, аппетит и появится".

"Не хочется".

"Чего же тебе хочется?"

"Ничего".

"Может быть, ты больноий"

"Нет".

Мать потрогает ему лоб, поставит градусник. Потом говорит:

"Температура нормальная. Что же с тобоий, наконец? С ума ты меня сведешь!"

"Я двоийку по арифметике получил".

"Тьфу! - говорит мать. - Так ты из-за двоийки всю эту комедию выдумал?"

"Ну да".

"Ты бы лучше сел да учился, вместо того чтоб комедию играть. Двоийки и не было бы", - ответит

мать.

И больше ничего ему не скажет. А Круглову только это и надо.

- Ну хорошо, - говорю я. - Один раз он так сделает, а в следующиий раз мать ведь сразу догадается, что он получил двоийку.

- А в следующиий раз он что-нибудь другое придумает. Например, приходит и говорит матери:

"Знаешь, у нас Петров сегодня получил двоийку".

Вот мать и начнет этого Петрова пробирать:

"И такоий он и сякоий. Родители его стараются, чтоб из него человек вышел, а он не учится,

двоийки получает. ."

И так далее. Как только мать умолкает, он говорит:

"И Иванов у нас сегодня получил двоийку".

Вот мать и начнет отделывать Иванова:

"Такоий-сякоий, не хочет учиться, государство на него даром деньги тратит!. "

А Круглов подождет, пока мать все выскажет, и снова говорит:

"Гаврилову сегодня тоже двоийку поставили".

Вот мать и начнет отчитывать Гаврилова, только бранит его уже меньше. Круглов, как только

увидит, что мать уже устала браниться, возьмет и скажет:

"У нас сегодня просто день такоий несчастливыий. Мне тоже двоийку поставили".

Ну, мать ему только и скажет:

"Болван!"

И на этом конец.

- Видать, этот Круглов у вас был очень умныий, - сказал я.

- Да, - говорит Шишкин, - очень умныий. Он часто получал двоийки и каждыий раз выдумывал

разные истории, чтоб мать не бранила слишком строго.

Я вернулся домоий и решил сделать так, как этот Митя Круглов: сел сразу на стул, свесил голову и

скорчил унылую-преунылую физиономию. Мама это сразу заметила и спрашивает:

- Что с тобоий? Двоийку небось получил?

- Получил, - говорю.

Вот тут-то она и начала меня пробирать.

Но об этом рассказывать неинтересно.

На следующиий день Шишкин тоже получил двоийку, по русскому языку, и была ему за это дома

головомоийка, а еще через день на нас обоих опять появилась в газете карикатура. Вроде как

будто мы с Шишкиным идем по улице, а за нами следом бегут двоийки на ножках.

Я сразу разозлился и говорю Сереже Букатину:

- Что это за безобразие! Когда это наконец прекратится?