User - i dfee46a8588517f8

В сопроводительном письме царю от 14 января Щегловитов сообщал, что передал ему записку член Думы священник Митроц- ; кий, националист. «По его словам, будет подана правительству от русских кругов Киевской губернии с множеством подписей (чего, однако, не произошло.— А. А.). В записке этой изложены весьма трезвые мысли о мерах, необходимых для противодействия надви­нувшемуся политическому психозу, который угрожает исконным началам нашей государственности». Записка служит еще одним доказательством того, что «истинные сыны нашей родины мыслят вовсе не так, как о том от имени всей страны решаются доклады­вать вашему величеству многие лица».

Царю записка понравилась так же, как и Щегловитову. Нико- !лай II наложил на ней резолюцию: «Записка, достойная внима­ния» — и 17 января передал Голицыну для конкретного обсужде­ния в правительстве. Во всеподданнейшем докладе 20 января Голицын доложил царю: «Записка, несомненно, заслуживает вни­мательного соображения» и в связи с этим будет подробно обсуж­дена на одном из ближайших заседаний Совета министров. Однако никаких реальных шагов по осуществлению пожеланий, изложенных в записке, правительством предпринято не было.

Содержание записки сводилось к следующему. Прежде всего, утвержалось в ней, «православно-русские круги» Киева и Киев­ской губернии «категорически утверждают, что подавляющее большинство трудового населения... несмотря на усиленную про­паганду революционных идей местной левой (т. е. либеральной.— А. А.) печатью, по-прежнему остается глубоко консервативным» и верным самодержавию. Левая пресса стимулирует обществен­ное мнение и создает в крупных центрах «чрезвычайно удушливую атмосферу». Дума «объявляет бойкот министрам, открыто подст­рекает страну к активному неповиновению существующей власти». «Русские православные люди» от всего этого «устали» и требуют принятия соответствующих мер. Далее следовал перечень этих мер.

Думу «поставить на указанную ей основными законами место». Городские головы, допустившие крамольные речи, привлечь к уголовной ответственности по законам военного времени. В корне изменить отношение правительства к общеземским и общегород­ским организациям, взять их под жесткий правительственный контроль, изъять из их рук продовольственное дело. Следующий пункт беспокойства — пресса. Газеты «дискредитируют правящие круги и консервативные (читай: черносотенные.— А. А.) элемен­ты», «стимулируют мнение страны», чтобы «революционизиро­вать огромные массы трудящегося народа». Поэтому необходимо, во-первых, издать закон, запрещающий вызывать недоверие к пра­вительству и осуждать «иерархов русской церкви», а во-вторых, помочь правой печати. Надо дать средства на издание дешевых правых газет в крупных городских центрах: Киеве, Одессе, Харь­кове, Ростове-на-Дону, Москве, Нижнем Новгороде и Самаре. И наконец, необходимо начать подготовку к выборам в V Думу, разработав предварительно детальный план, с тем чтобы «по каж­дой губернии выяснить и точно определить, при каком наличном составе административных лиц и при каких условиях самой техни­ки выборов можно гарантировать благополучный исход выборно­го дела в известный момент» 154.

Вторая записка вышла из недр кружка Римского-Корсакова и была им лично подписана. 15 января он послал ее Протопопову для передачи царю. «Посылаю Вам,— говорилось в письме,— сводку общих положений и пожеланий, выработанных на происхо­дивших у меня собеседованиях; они изложены в самой общей форме, так как подробная их разработка представлялась нам де­лом соответствующих ведомств».

«Пожелания» делились на две части: общепрограммную и по отдельным ведомствам. В первой части выдвигались требования пересмотра основных законов в сторону сокращения прав Думы, усиления власти на местах, создания объединенного правого министерства с немедленным удалением всех ненадежных элемен­тов из государственного аппарата. «Содержание на казенный счет явных и тайных врагов самодержавия недопустимо». Далее шло требование усилить правое крыло Государственного совета (хотя оно уже было усилено), а против колеблющихся его членов принять соответствующие меры — «способов для этого много».

По Министерству внутренних дел на первый план выдвигались организация «мощной, широкой ежедневной патриотической печа­ти в крупных центрах» (не менее 10—12 органов) и «драконовские наказания» для оппозиционной прессы, «ослабление» Земского и Городского союзов, а также «широкое награждение верноподдан­ных (т. е. черносотенцев.— А. А.), особенно низов», наконец, ре­форма полиции.

Синоду вменялась «яркая поддержка православного духо­венства». От военного министерства в числе прочего требовалось сокращение отпусков с фронта и «прекращение» заигрывания «высших чинов армии» с общественностью. Перечень мер, предла­гавшихся по министерствам земледелия и путей сообщения, сви­детельствовал о полнейшей некомпетентности, непонимании реаль­ной обстановки, маниловском прожектерстве автора (организация сельскохозяйственных ремесленных мастерских-школ, усиление для Севера мероприятий по рыборазведению, хозяйственная раз­работка казенных лесов, накопление продовольственных запасов, монополизация угля и нефти, усиление добычи золота, усиление железнодорожного строительства, выкуп частных железных дорог и т. п.) 155.

Все эти «пожелания» черносотенцев, о которых они писали и заявляли десятки и сотни раз, остались невыполненными. И не потому, что бюрократия вплоть до министров была начинена «ле­выми» предателями, а царю не хватало решимости пойти по пред­лагаемому черной сотней пути, а потому, что все «смелые и реши­тельные» проекты «союзников» были на деле пустой болтовней, утопической бессмыслицей. Ведь все, что предлагали «союзники», с точки зрения царя и правительства Штюрмера — Хвостова — Протопопова, лежало на поверхности, и, будь это возможно, реко­мендации черносотенцев были бы реализованы еще до того, как они их успели дать. Царь и царица были так же настроены, как и их лучшие друзья: тихоновичи-савицкие, тихменевы, родзевичи, дубровины. Но все дело было в том, что эти планы были уже осу­ществлены до последней возможности.

Права Думы были урезаны до предела, все законодательство шло фактически по 87-й статье, а думские сессии всемерно уко­рачивались и оттягивались. Разогнать же Думу до конца войны, о чем не раз подымали вопрос Протопопов и другие и чего очень хо­тела царская чета, оказывалось невозможным, потому что тогда скомпрометированный и ненавидимый режим лишался последнего буфера между собой и «общественностью». Не обещал ничего хо­рошего для царизма и план выборов в V Думу с таким расчетом, чтобы обеспечить в ней особыми средствами правое большин­ство. Штюрмер очень носился с этим проектом. По его указанию был разработан обширный документ — сводка по всем губерниям именно в плане гарантированной «техники» выборов, которая пре­дусматривалась в записке киевских «православно-русских кру­гов». Но оптимистическая картина, нарисованная в этом доку­менте, особенно характеристика губернаторов, вызвала сомнения даже у Хвостова, величайшего мастера по «деланию» выборов 156. Нет сомнения, что, доживи царизм до конца полномочий IV Думы, он продлил бы их до окончания войны, потому что новая избирательная кампания была для него абсолютно противопо­казана.