Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2

Н а т а л и подходит к Г е р ц е н у и берет его под руку .

О г а р е в. Ну что ж, не буду мешать. Будьте счастливы. ( Хочет уйти .)

Г е р ц е н. Ник! Подожди! ( О г а р е в останавливается .) Что ты задумал?

О г а р е в. Мне воздуха надо. И покурить. И чемодан собрать.

Г е р ц е н. Уехать хочешь?

О г а р е в. Не просто хочу, мечтаю! Только вот не знаю, куда.

Г е р ц е н. Я виноват. Прости, меня Ник, если можешь, прости.

На т а л и. Я! Я во всем виновата!

О г а р е в. Да полно вам. Что толку с извинений ваших?

Пауза .

Г е р ц е н. Мне одному «Колокол» не поднять. Без тебя никак, Ник. Ты знаешь, это не комплимент.

О г а р е в. Вспомнил?! ( Невесело смеется .) Ты еще о вере нашей скажи! Об идеалах! О святом деле освобождения русского народа! О ссылках, арестах, о клятве нашей на Воробьевых горах!

Г е р ц е н. Я своих идеалов не предаю, Ник. И не предам. Это святое.

О г а р е в. Я предаю? Я за наши идеалы восемь месяцев в одиночной камере просидел! Только мне тогда, в каменном мешке, в сто раз легче дышать было!

Н а т а л и. Убей меня, Ник! Убей! Тебе легче станет!

Г е р ц е н. Натали, подожди!

Пауза .

Г е р ц е н. И как дальше быть?

О г а р е в. Работать.

Г е р ц е н ( с облегчением ). Верно! Работать.

О г а р е в. Только нам с Натали теперь в одной комнате тесно будет. Ты не находишь?

Г е р ц е н. Разумеется. Тебе отдельная комната нужна. Натали на втором этаже останется. А тебе на третьем выделим. Я сейчас же сделаю распоряжение. Ваше месячное содержание тебе пойдет. О Натали я сам позабочусь.

О г а р е в. Вот и договорились. А вы, господа, проверяйте свои чувства, не проверяйте, меня это теперь не касается.

Н а т а л и. Александр! А как же мое официальное положение?

Г е р ц е н. Потом. Потом обсудим. Кстати, Ник, ты мне статью должен. Поторопись. Завтра выпуск в типографию сдавать, а ты тянешь.

Пауза .

О г а р е в. Статья готова почти. Через два часа принесу. ( Уходит .)

СЦЕНА СЕДЬМАЯ

Гостиная. Входят Г е р ц е н и Н а т а л и .

Г е р ц е н. Я решил взять еще двух слуг.

Н а т а л и. Мне кажется, одной служанки будет достаточно.

Г е р ц е н. Здесь это не в нравах. И времени у служанки не хватит.

Н а т а л и. Я не справляюсь?

Г е р ц е н. Я этого не сказал.

Н а т а л и ( раздраженно ). Мне все равно. Дом твой. Можешь брать хоть трех слуг.

Г е р ц е н. Зачем же этот тон? Мы говорим, чтоб сделать как всем лучше. А ты все принимаешь в обидную сторону. Что такое: «дом твой»? При нашем союзе нельзя так смотреть на вещи.

Н а т а л и. Что за рабство? Каждый имеет свое мнение. Я слышала – Саша уезжает в Женеву.

Г е р ц е н. Ему пора начать работать всерьез. В его годы мы с Огаревым посещали Московский университет. Я написал письмо известному натуралисту Карлу Фохту. Он Сашу ждет.

Н а т а л и. Саша мог бы прекрасно учиться в Лондоне. Нет, ты отправляешь его в Швейцарию. Боишься, он догадается о наших отношениях?

Г е р ц е н. Согласись, наш дом не совсем подходящее место для серьезных занятий.

Н а т а л и. Я виновата! Г е р ц е н. Натали, пожалуйста, не начинай все сначала. Что Саша видит дома? Вульгарную комедию домашних ссор.

Н а т а л и. Ты знаешь их причину. ( С видимым безразличием .) Кто сообщит Огареву «радостную весть»?

Г е р ц е н. Лучше тебе.

Н а т а л и. Боишься?

Г е р ц е н. Не понимаю, к чему этот сарказм?

Н а т а л и. Огарев уже третий день после обеда пропадает, а потом приходит домой выпивши. Я боюсь за него. Ты должен с ним поговорить. Я не могу ругать его как прежде. Не имею права.

Г е р ц е н. Я постараюсь, хотя, сама понимаешь, мне это тоже не очень ловко.

В дом входит О г а р е в. В руке бутылка .

О г а р е в ( заметно пьян ). На Вестминстерском мосту пьяный босяк чуть в Темзу не прыгнул. Полицейский его схватил и держит. А тот брыкается. Народу собралось... целое представление. ( Садится .)

Н а т а л и. Огарев, посмотри в каком ты виде. Так нельзя.

О г а р е в ( с едва скрываемым упреком ). Другим можно, а мне нельзя?

Г е р ц е н смотрит на О г а р е в а, хочет что-то сказать, но не решается и уходит.

Н а т а л и. А га, ты стал раздражителен и сух со мной. Я знаю, тебе больно. Я виновата. Я кругом виновата. Саша в Женеву уезжает. Герцен уверяет – ему учиться надо. А я знаю: я – причина!

О г а р е в. Почему – ты? Пауза.

Н а т а л и. У меня будет ребенок, А га.

О г а р е в ( трезвеет ). Ребенок!

Н а т а л и. Никем не приглашенный, никем не благословленный.

О г а р е в. Ты ведь так желала детей.

Н а т а л и. Желала – и разжелала. Герцен ребенка не хочет, а он ( показывает на живот ) и не знает. Не будет ему счастья на этом свете... Сегодня причесывалась и вдруг заметила, как похудела. И сердце по целым дням болит. Мне так весело стало – может недолго жить осталось. И вдруг представила – как меня похоронят, как недавно бедного поляка Ворцеля, на английский манер – чинно и холодно. И мне так жутко стало от одной мысли лежать так далеко от родных мест. Там, где милые сердцу деревья и поля кругом... О г а р е в. Натали, так нельзя. Так и заболеть недолго.Н а т а л и. Не утешай меня, А га. Я совершила грех. Я не достойна утешения. Лучше было не садиться в ту почтовую карету, лучше было крепко обнять тебя и махнуть рукой. Смерть сошла на меня в Лондоне в виде мнимого возрождения к молодости. И все это в ту минуту, когда является на свет новое существо. Чем встречу его? Неужели одними горькими слезами? Так, как я встретила его первое движение? У нас в Яхонтове женщины исповедуются перед родами, готовясь на всякий случай предстать перед страшным судом. Я хочу исповедаться перед тобой. Мне скоро тридцать лет, я с ужасом смотрю на жизнь. Входит Г е р ц е н . Он видит, что объяснение уже состоялось. Пауза.

Н а т а л и ( Г е р ц е н у ). Я все сказала.

Пауза .

Г е р ц е н. Что будем делать? Сообщим миру правду?

Н а т а л и ( вызывающе ). Мне все равно.

Г е р ц е н ( хочет что-то сказать, но сдерживается ). Дети ничего не знают. Вы для них дядя А га и Натали, муж и жена. И открываться сейчас перед ними – удар по детской психике, удар немыслимый.

Н а т а л и ( холодно ). Детей защитили. Похвально, благоразумно. ( Г е р ц е н у .) А где я в твоих расчетах фигурирую?

Г е р ц е н. Зачем такой тон? Мы вместе решаем. Твой отец, Алексей Алексеевич, как он отнесется?

Н а т а л и ( чуть не плачет ). Ребенок не от мужа. Такая новость убьет его. Papa человек прогрессивных взглядов, но не по части семьи.

Г е р ц е н. Вот видишь.

Н а т а л и. Надо все по закону оформить: развод, новый брак.

Г е р ц е н. «Колокол» с каждым днем тиражи набирает, на всю Россию гремит. Станет известно – начнется собачий лай: у издателей «Колокола» общая жена! Петербургские подлецы не камнями бросаются, а навозом. Нас измажут и общее дело дискредитируют.