Кевин Фонг - Extremes. На пределе

Расчеты и протоколы создают некую иллюзию безопасности, но не следует забывать: риски, подстерегающие человека при погружении на экстремальные глубины, реальны и зачастую смертельны.

***

На Квалито приближалось Рождество. Мы ныряли постоянно, каждый день, кроме выходных. Участки коралловых рифов мы обследовали командами по четыре человека, составляя опись флоры и фауны в таких местах, куда никто до нас еще не спускался. Мы соблюдали предельную осторожность: никогда не погружались глубже чем на восемнадцать метров и не проводили под водой более сорока пяти минут — ничего экстремального. Да и вода была теплой и прозрачной как стекло.

Ничего даже близкого к тем погружениям, которые мне довелось совершать в Британской Колумбии. Там в воде ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки, порой приходилось надевать под гидрокостюм флисовую куртку, а иной раз — сражаться с океанской волной. По сравнению с этим здесь работа казалась до смешного скучной и мало чем отличалась от плавания на курорте с маской и трубкой. Тем не менее опасности подстерегали нас и тут.

В преддверии Рождества мы ухитрились запланировать несколько спусков с аквалангами и на выходные дни. Это был самый яркий момент экспедиции — мы надеялись на настоящие исследовательские погружения. Участки были потрясающе живописны, но мы почти не обращали внимания на их величественную красоту, вынужденные постоянно следить за показаниями компаса и четко фиксировать на специальных табличках виды рыб и кораллов и количество встреченных особей.

Вокруг группы островов раскинулся целый комплекс мест для погружений, которым члены нашей экспедиции дали имена. Причем не особо затейливые. Риф прямо перед экспедиционным домом получил имя «Домашний», другой, устланный ковром из водорослей, был наречен «Садом», а место, куда мы собирались плыть в тот день, называлось просто «Сказка».

***

Погружение началось вполне спокойно. Вчетвером мы покинули катер, разделились попарно и поплыли над шельфом, спускаясь к песчаному дну и медленно скользя над кораллами — живописными «морскими веерами».

Помню, как моя физиономия расплывалась в улыбке, когда мы только добрались до места. Риф буквально кипел жизнью — какой-то взрыв красок, я сроду не видел ничего подобного, вот уж поистине сказка! Вдоль кораллового шельфа проходило спокойное течение, снабжавшее экосистему энергией, оно несло с собой всевозможные виды корма и питательных веществ — этакий вечный шведский стол, «все включено», — благодаря чему обитатели рифа благоденствовали: все были сыты и довольны, от безобидных рыбок-клоунов и антиасов до барракуд и акул.

Мы плыли, восторженно обмениваясь знаками «о’кей». От нас не требовалось ни малейшего усилия — всю работу делало за нас течение. Я сел в воде, полностью отдавшись потоку. Никаких контрольных замеров и сверок с компасом, только ты и океан. Его поверхность, подернутая рябью, пронизанная солнцем, казалась обманчиво близкой.

Мы миновали упитанную рифовую акулу — ее мощное ромбовидное тело отчетливо выделялось на синем фоне. Но волноваться не следовало: она не входила в мой список потенциально опасных хищников, да и кому мы нужны, когда риф изобилует куда более вкусной добычей?

Мы скользили дальше, точно внутри фантастического сна. О таком погружении мы даже не мечтали: практически не исследованный участок, не испорченный туристами и бесчисленными яхтами. Роскошные кораллы, совершенно девственный уголок природы. Мы здесь одни, это наш риф, до появления нашей экспедиции никому не известный, никем не описанный и не названный.

Тут течение вынесло нас за поворот, и картина начала меняться. Я глянул вниз. Риф словно поблек, на смену пришла пустынная песчаная поверхность с голыми скалами и мертвыми кораллами. Все это время я смутно ощущал, что мы плывем все быстрее, но только теперь стало ясно насколько.

Я стремительно пронесся над одной из каменных россыпей, понимая, что скорость резко возросла. Обернувшись к остальным членам группы, я ткнул правым кулаком в левую ладонь: знак «сносит».

Не стоило труда: они уже и сами сориентировались. Все трое висели ниже меня, уцепившись за скалу, над которой я только что проплыл. Их ноги и ласты трепыхались в воде, как вымпелы на сильном ветру. А течение все усиливалось, грозя вынести нас за пределы дайв-сайта.

Я развернулся и попытался спуститься к ним, хотя мне пора уже было всплывать на поверхность. Нас разделяло каких-нибудь несколько метров. Скорость течения не могла превышать нескольких узлов, а казалось, что я двигаюсь против сильного штормового ветра. Я продвигался вперед на жалкие сантиметры, пытаясь зацепиться за спасительную скалу — гребя руками и молотя ногами что есть силы, вытягиваясь вперед всем телом и жадно глотая воздух.

Еще чуть-чуть, и меня унесет прочь. Предыдущая экспедиция чуть не потеряла аквалангиста, которого течением оторвало от остальных и отнесло на два километра. Его обнаружили на поверхности много часов спустя, перед самым заходом солнца. Парню крупно повезло: к этому времени он уже потерял всякую надежду на спасение.

Мне вовсе не улыбалась подобная перспектива. Но здесь, отчаянно сражаясь под водой, я столкнулся с новыми проблемами. Запас воздуха стремительно подходил к концу — быстрее, чем я рассчитывал, — и приходилось следить за индикатором. В глубине души я сознавал, что своими судорожными усилиями только ускоряю течение негативных процессов в организме и повышаю риск развития декомпрессии.

***

Когда мы занимаемся физическими упражнениями, дыхание становится более глубоким и частым. При этом увеличивается приток крови к мышцам и капиллярной паутине, окружающей легкие. Сердце соответственно бьется сильнее и чаще, выталкивая бóльшие объемы крови.

Если в норме я с каждым вдохом «выпивал» примерно пол-литра воздуха из своего акваланга, то сейчас начал заглатывать раз в пять больше. Сердце тоже зачастило. В обычном случае оно перекачивает за минуту около пяти литров крови, но в тот момент объем вырос в четыре, а то и в пять раз.

Всё это — реакция на изменение условий и попытка справиться с новыми нагрузками: помочь мне дотянуться до этой скалы, приблизиться к ней хоть на пару сантиметров. То, что начиналось как легкая расслабленная прогулка, превратилось в отчаянную борьбу за выживание. Но из-за напряженной работы сердца и огромных объемов воздуха, которые прокачивались через мои легкие, моя кровь с каждой секундой все стремительнее насыщалась азотом. Реакция организма на стресс, возникшая, чтобы избежать непосредственной опасности, только добавляла в кровь «газировки»: за эту сиюминутную мобилизацию предстояло заплатить дальнейшими проблемами.