Павел Саксонов - Андские рассказы. Возвращение домой

«Но позвольте, – вмешался один из журналистов, – это уже просто какая-то ерунда. Если кассир был в курсе происходившего и даже ожидал чего-то подобного, зачем он вообще позвонил в полицию?» «Может, – ответил один из полицейских, – ожидать-то он чего-то и ожидал – того, что было связано со звездопадом, – но произошло совсем не то, чего он ожидал?» «Но чего же он тогда ждал?» «Открытия ворот между мирами», – это уже священник. Все вздрогнули и посмотрели на него. Между какими мирами? Каких ворот?

Священник пояснил: «Слушаю я вас, слушаю и до меня никак не доходит – вы правда ничего не знаете о звездопадах или просто забыли? Это же каждому ребенку известно! До того как обратиться в веру Господа нашего Иисуса Христа (да и сейчас, пожалуй, тоже), кечуа верили в то, что звездопады – очень плохая примета. Они предвещали всевозможные бедствия: землетрясения, вторжения врагов, тяжелые войны, засухи или, наоборот, слишком затяжные дожди, заморозки после посева и всхода, а как следствие всего этого – голод. Правители кечуа не просто так создали систему продовольственных запасов, из которых народ обеспечивался в тяжелые времена. Создавая ее, они стремились уменьшить влияние злого рока, словно нависшего над всеми здешними долинами. Оглянитесь! Это же крохотные оазисы среди непригодных для жизни человека пространств. В каждое мгновение своего существования жизнь в этих оазисах подвергается смертельному риску. Достаточно одного более или менее сильного землетрясения, чтобы сбросить землю с полей: где-то – с искусственных террас, где-то – с обрывающихся в реки участков. И сложилось так, что все эти бедствия действительно происходили после звездопадов. Но что еще хуже…»

«Минутку, минутку! – перебил один из журналистов. – Но в 1993 году после звездопада землетрясения не было!» «Зато, вероятно, произошло кое-что другое». «Что?» «Как раз то, что во все времена было намного хуже землетрясений, войн и голода. Открылись ворота между мирами. Об этом я и говорю. Кечуа верили в то, что в момент, когда с неба падают звезды, пространство и время, и без того в их верованиях единые, смешиваются окончательно: прошлое перестает отличаться от настоящего и будущего, а нижний мир – от мира здешнего и мира верхнего: мир мертвых и нерожденных сливается с мирами людей и богов. Если в такой момент живой человек пожелает, он может общаться и с теми, кто давным-давно умер, и с теми, кто еще не родился, и даже с самими богами. Но и это страшно не так, как страшно то, что и мертвые, и нерожденные, если того захотят, могут общаться с живыми людьми! А поскольку человеческая воля, увы, слишком часто является злой, зла что так, что эдак может выйти немало. В отличие от вас, господа, тогдашний кассир явно знал это поверье. Что-то заставляло его желать, чтобы ворота между мирами открылись хотя бы на те минуты или часы, в течение которых звезды будут сыпаться с неба. А судя по его испугу, когда он решил, что его намерения могут обнаружиться, воспользоваться слиянием миров он собирался не совсем в благих целях. Надеюсь, его биография вам известна?»

Журналисты и полицейские переглянулись. Нет, биография бывшего кассира заправочной станции известна им не была. По правде говоря, они ею вообще не интересовались. Что примечательного может быть в биографии какого-то кассира? Может, он думал, что общение с мертвыми поможет ему разбогатеть? «Вряд ли, – возразил священник. – Будь это так, не было бы всего другого. Сюда, на заправку, не отправился бы вышедший из дома в Рождественскую ночь молодой человек. И сюда же, на заправку, не отбегал бы с дороги его призрак. Ведь это очевидно: кассир и молодой человек были связаны друг с другом. У них было какое-то общее дело». Священник обратился к нынешнему кассиру: «Сколько лет было тому?» «Не знаю. В том возрасте мне все люди старше двадцати пяти казались стариками и старухами». «Но он был стар, как стар какой-нибудь теперь известный тебе старик, или по-другому?» «Нет, он явно был моложе». «Значит, мужчина в расцвете лет. Скорее всего».

Мужчина в расцвете лет и молодой человек. Кассир заправочной станции и студент. Кассир, ожидающий звездопад в Рождественскую ночь и боящийся, что это станет известно. Студент, выходящий из дома в ту же Рождественскую ночь и идущий на заправку, где работает кассир, ожидающий звездопад. Что же могло их связывать? Какие общие замыслы? Что они надеялись получить от других миров? Чем было это нечто такое, что было важно для них обоих; нечто такое, что они никак не могли получить врозь, и нечто такое, в чем признаваться было очень опасно? И вот еще что: убегая на заправку, призрак-то, получается, бежал не на нее. Иначе нынешний кассир его бы тоже видел! Он убегает не на заправку, а в ее сторону. Оставляет в стороне магазин и движется куда-то еще. Куда-то дальше. Куда-то…

Священник вскочил. Журналисты, полицейские и кассир тоже повскакивали. «Шапка! Шапка с помпончиками! Не с кисточками! С помпончиками! Не мужская! Женская! А за магазином – задний двор. А за двором – река… Думаю, господа, этих людей связывало страшное преступление. Которое они надеялись исправить. Но так и не исправили, потому что им помешали. К счастью или к несчастью, скоро мы это узнаем». Священник посмотрел на часы: время близилось к трем часам ночи. «Теперь многое зависит от того, появится ли какая-нибудь машина. Если не появится, не придет и молодой человек. А поэтому…»

Один из полицейских, поймав вопросительный взгляд священника, попятился: «Нет, нет, нет! Я не поеду!» «Я поеду с вами». «В этом нет смысла! Если бы он хотел… хотел… хотел просто привлечь внимание, он бы не под машины кидался, а позвал бы его ! – полицейский показал на кассира. – Но он не зовет его! Ему нужен водитель! Он хочет водителя заманить туда… туда…» Все посмотрели на стену, за которой находились двор и река. Священник покачал головой: «Нет, ему не нужен водитель. Он никому не желает причинить зло. Под машины он кидается только потому, что он сам погиб под машиной: это, уж извините, обычай такой у призраков. И потом, вы же взрослый человек, полицейский! Вы не должны бояться!» «Но я боюсь!» «Не бойтесь. Если бы он хотел причинить кому-нибудь зло, он уже сделал бы это. Хотя бы с кем-нибудь из тех, кому мешал войти в их собственные дома. Неужели вы так и не поняли, почему он мешал людям войти в их собственные дома?» «Нет!» «Но это же просто. Эти дома стоят на линии смерти, вы же сами это обнаружили. Вы же сами обнаружили, что близится новый звездопад. И если он будет виден, линия смерти станет первым рубежом между мирами – самым опасным рубежом, на котором с живыми людьми может произойти все что угодно. Он, сам будучи мертвым и поэтому зная обо всем, об этом и предупреждает живых – тех, кто подвергается самой большой опасности. Но по какой-то причине он не может разговаривать. Но и это пытается сделать! Помните, он завыл? Он пытался! Пойдемте. Заводите машину и поехали. Времени, если мы хотим что-то узнать, остается немного». Полицейский, понукаемый остальными, вышел из магазинчика вслед за священником. Все остальные вздохнули с облегчением: слава Богу, не им предстояло ехать в машине по ночной дороге на встречу с привидением!