Елена Асеева - Сказ про сестрицу Алёнку и братца Орея

– И не зазорно тобе чудить! Чад малешеньких пужать, стращать? Чай, с виду ты приличный, а таковое диешь…

Человек уже сызнова занесший кверху топор, сразу остановил его движение и чуточку качнулся туды-сюды, вроде намереваясь обрушить новый удар не по стволу, а по замершему в шаге от него клубочку, изредка и самую малость подпрыгивающему на месте.

– А…а! – снова возопили детишки и колтки, так-таки, прижавшись, друг к другу, обхватив ручонками не только станы один другого, но и ноги, то получается, как кто доставал.

– Не верещите, сие Свида, сынок Святобора, чай приличный таковой с виду, – негромко молвил Копша в направление путников, да вскинул ввысь кринку и яростно ею потряс, призывая к вниманию сына бога. – Тобе ж яснее ясного язычу, а, ну-кась, сворачивай эвонту безобразицу, а то чё доброго завладею втай твоим топорюгой. И будяшь ты толды хаживать по гаю искивать его, то туто-ва, то тамоди. А я ужоль коли упрячу дык далеконько, и, будя он вертаться с под оземи в кладенный ему срок. Изо дня в день и дык ежедень, доколь ктой его не найдёты. – Дух сберегающий клады медленно опустил вниз кувшин, прижав его к груди, и самую толику скосив свои красные очи в сторону Алёнки и Орея крепко обнявшихся, да колтков к их ногам прижавшихся, чуть слышно дополнил, – а найтить некому покамест. Понеже дух кый будять людям клады отворять ащё не народился, – и тишком засмеялся, малость подергивая златыми кудерьками волос примостившихся на лбу.

И в то же мгновение Свида созвучно Копше захихикал, вельми так проказливо. Да махом перестав покачиваться, срыву повернув голову, глянул на детишек, небось, намереваясь их напугать.

Одначе не тут-то было. Поелику вместо испуга вызвал удивление.

Абы кады легкий ветерок разбросал в стороны его кудреватые зеленые волосы на братца да сестрицу, Багреца, Бешаву и Копшу зыркнул мальчонка, не больно разнящийся по возрасту с ребятушками. Его нежная с легким зеленым отливом кожа лица совсем немного искрилась голубыми крапинками, а темно-синие, крупные очи излучали радость, как и кривились в улыбке мясистые, красные губы. И ежели бы не высокий рост сынка Святобора могло подуматься, то просто соседский мальчугашка потешается над путниками, стараясь застращать. Неторопливо опустив топор вниз, и оставив его лишь в левой руке, Свида медленно завел орудие за спину, и обидчиво выпятив мясистые губы вперед, глухим голосом молвил:

– Убирайтесь отсель, а то погублю во речушечке.

И тотчас позади странников шибко раскатисто и громко стукнуло о дерево железко топора, вызвав ощутимое дрожание само ствола и опирающихся на него ног, не только детей, но и духов. И все странники, не мешкая, обернулись да зараз онемели, ибо увидели стоящего на стволе дуба крупного оленя. Стройное тело, которого покрытое рыжим мехом с иссера-серебристыми отметинами, опиралось на тонкие, изящные конечности, а на удлиненной шее восседала вытянутая голова, увенчанная разветвленными златыми рогами. Глаза еленя, как еще величали славяне это красивое животное, ярко-желтого цвета самую толику поблескивали, словно наполнялись слезами. Олень поднял вверх правую ногу, блеснув в солнечном свете златой широкой подковой, разделенной на две половинки, и резко опустив ее на ствол, издал тот самый слышимый ранее удар топора. Днесь враз подхваченный с разных сторон и точно отразившийся оттого который нежданно раздался позади странников.

– Охохонюшки! Туросик, давнёшенько вожделел тобе узреть, – довольно отозвался Копша и, прямо-таки, затряс кувшинчиком, точно он стал его родименький обжигать. – Золотом да серебром и впрямь дык пыхтит, а як оно баженое лоснится. Во-во нонича мы сие обилие умыкнем да ухороним, – вельми радостно проронил дух сберегающий клады, и, сорвавшись с места, размахивая туды-сюды кувшином, торопливо побежал в сторону еленя.

Копше, впрочем, не удалось золото да серебро стащить. Ибо Туросик внезапно качнул головой да, будто разрезав надвое воздух разветвленными рогами, тем рывком пустил в сторону бегущего духа волнообразное колыхание златой полосы света. Воздушная волна, вельми быстро достигнув бегущего Копшу, ударив его в грудь (точнее в кринку), рывком сбила с ног, а поднятые ею с поверхности ствола кусочки почвы, пылинки, опавшей листвы и махих сучков обдали тем опадом лица колтков и ребятушек. Посему как первый, так и вторые торопливо сомкнули очи, и сразу забухали, стараясь кашлем выплюнуть все попавшее в рот.

– Охти-мнешеньки, – постанывая, протянул дух сберегающий клады и первым отворил глаза, глянув на растянутую над ним лазурь небес и неспешно катящееся по нему красно солнышко. Покоясь плашмя на спине Копша, перво-наперво, огладил прижатый к груди кувшин, каковой не тока спас от болезненного удара, но и теперь выступал как поверенный меж ним и детками в исполнении возложенного Доброхочим, посему и полагался быть сбереженным.

Орей проморгавшись вторым (опосля Копши) прежде взглянул то на место, где находился Туросик, лишь посем отметив, что более не слышно стука топора не впереди, ни позади, ни с боков. И довольно вздохнул, оно как тяперича не наблюдалось и самих сынков Святобора, ни в виде оленя со златыми рогами, ни Свида с лицом отрока.

– Убрались, – молвил мальчоня, расплетая руки и выпуская из объятий сестрицу, да легошенько оттолкнув от себя Бешаву, принялся смахивать с рубахи опад поднятый Туросиком.

– Не убрались, а улызнули, вспужавшись мене, – медленно подымаясь со ствола дуба и восседая, пояснил Копша, да вскинув руку, нащупав на голове красный колпак, надвинул его себе на лоб, скрыв под ним кудельки златых волос.

– Ни тебя они вспужались, а твоей ненасытности, – поправил духа Багрец, и теперь принялся смахивать листочки да капель почвы с Алёнкиного подола, к которому дотоль ляпился сам.

– Усё единъ чё вспужались, ненасытности али мудрености, значимо, чё не погубили у реченьке, – отозвался Копша, и, поднявшись на ноги, оглядел себя со всех сторон. Пройдясь беспокойным взглядом по материи синего кафтана, пересчитывая все пуговицы на нем, обозревая златой поясок, красные сапожки и особлива желтовато-блестящие подковы по всему окоему подошвы проложенные.

– Блага дарим тобя Копша за избавление от напасти, – добродушно сказала Алёнушка, смахивая пылевидную морось с лица, и нежно улыбнулась такому умному духу.

– Дык чё ж, засегда горазд пособить, – откликнулся дух сберегающий клады и, так-таки, приосанился да повернувшись, бросил горделивый взор на колтков, видать, будучи дюже собой довольным.

Сынки Святобора более не появлялись ни на стволе дуба, пролегшего мостком чрез овраг, ни в иных местах, как и не слышалось больше перестука топоров аль копыт, вероятно, они и впрямь не желали встречи с Копшей, утащенное которым никогда не возвращалось владетелю. Посему спутники благополучно прошли по дереву и остановились ужо на ином берегу балки, разглядев поперед себя дремучий лес, где растущие с корявыми стволами, высоченные сосны кронами плотно смыкали небеса не пуская вглубь бора и малого света. Отчего внутри лесной дали стоял полумрак и витал разрозненный сизый пар, вроде только сейчас поднявшийся от каменки в бане. Саму землицу тут, насколько позволял взор, испещряли поваленные деревьями с вывороченными корнями, обвитые синими мхами валуны и частый валежник. Ни наблюдалось под соснами кустов, травы, али малой поросли, лишь плотные слои бурой хвои укрывали свободные клочки почвы, пучась там, в виде взгорков, будто наметанных туда. И казалось, тот бор возник ни от ветролома, а вроде как от давешнего пожара, оный сгубил деревья на корню и с тем даровал возможность взрасти младым в единый вздох. В лесу не слышалось пения птиц и окриков зверья, и даже дотоль многочисленные несекомые, то пищащие, то жужащие здесь примолкли, токмо изредка и вельми скоро пролетали мимо. А в вершинах деревьев редкостью слышалось кро… кро выкрикиваемое черными воронами.