Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал второй

Но прежде в том же 1910 году в сборнике «Студия импрессионистов» под редакцией Н.В. Кульбина он печатает ставшее знаменитым «Заклятие смехом»: « О, рассмейтесь, смехачи! / О, засмейтесь, смехачи! / Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно! / О, засмейтесь усмеяльно! / О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей! / О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей! » и т. п.

В 1912 году в группу будетлян вошли Маяковский и Кручёных. Последний своим словотворчеством оказался особенно близок Хлебникову.

В конце 1812 года появилась знаменитая «Пощёчина общественному вкусу», открывавшаяся манифестом, где будетляне призывали «бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч. с парохода современности», где объявляли, что « всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам Сологубам, Аверченко, Чёрным, Кузминым, Буниным и проч., и проч. – нужна лишь дача на реке» и где утверждали важное для творчества Хлебникова право «на увеличение словаря поэта в его объёме произвольными и производными словами… »

Рассчитанная на скандал, она его и вызвала, поспособствовав тому, что книга была быстро раскуплена читателями. Большую её часть занимали стихи Хлебникова. В 1913 году появился ещё один манифест, написанный Кручёныхом и Хлебниковым, который провозгласил: « Живописцы будетляне любят пользоваться частями тел, разрезами, а будетляне речетворцы разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями (заумный язык) ».

Первая книга стихов Хлебникова, названная «Ряв!», вышла в декабре 1913-го. А спустя два месяца вышел из печати первый том собрания сочинений Хлебникова. Почти одновременно вышла его книга под названием «Изборник стихов», которую иллюстрирует Павел Филонов – художник, близкий Хлебникову своими представлениями об искусстве.

Помимо поэзии, Хлебников увлёкся расчётами, названные им «Законы времени». Их он пытался применить к народам, цивилизациям и судьбам отдельных людей. Так на основе книги пушкиниста Лернера «Труды и дни Пушкина», Хлебников вычислил закономерность, согласно которой все значимые события происходили в жизни Пушкина с промежутком в 317 дней. Число 317 Хлебников в брошюре «Учитель и ученик» назвал важнейшим в судьбе людей и народов. Труды с вычислениями Хлебникова пользовались у читателей большим успехом.

Февральскую революцию Хлебников приветствовал ставшими знаменитыми строчками:

В 1916 году Хлебникова призвали в действующую армию. Друзья, к которым он обратился, выхлопотали ему освидетельствование по поводу нарушений психики. Освидетельствовали Хлебникова разные комиссии. В результате он на фронт не вернулся.

Октябрьскую революцию он принял так же восторженно, как и Февральскую. В послереволюционные годы ездил по стране, работал в разных газетах и издательствах. В Харькове в 1919 году, когда Деникин занял город, лёг в психиатрическую больницу, спасаясь от призыва в армию. Но в 1920 году, когда в Иране было объявлено о создании в провинции Гилян Персидской советской республики, добился, чтобы его приписали к персидской народной армии, сформированной в Советской России. В качестве лектора он отправился с армией в Иран, свёл знакомство с местными дервишами, устроился на работу к хану воспитателем его детей, но поработал немного: советская республика пала, и Хлебников вернулся в Россию.

Он снова много путешествует по стране, пишет и печатает немало стихов. Нэп его разочаровывает. И он выражает своё разочарование в стихах, появившихся в «Известиях»:

В 1922-м Хлебников почувствовал себя плохо: начались приступы лихорадки. Друживший с ним художник Пётр Митурич перевёз его в Новгородскую область в свою семью. Но поэта разбил паралич. Потом отнялись ноги, началась гангрена. Болезнь оказалась смертельной.

Хлебников оставил богатое поэтическое наследство. Но он не зря считается прежде всего поэтом для поэтов. Стихов, доступных массовому читателю, у него мало. А для поэтов его поэзия – мастерская звукописи, мелодии, трепетного отношения к так называемому «самовитому» слову.

Помните в «Евгении Онегине»:

К «красноречивому сумасброду» даётся сноска на обширную цитату из «Исповеди» Руссо, где философ возмущается тем, что дипломат Гримм (Пушкин пишет его имя с одним «м») не оставил своего занятия, когда Руссо вошёл к нему и заговорил с ним, – продолжал чистить специальной щёточкой ногти. Руссо, как следует из приведённой Пушкиным цитаты, мстительно заключил, что подобное занятие развеяло его сомнение в том, что Гримм употребляет белила.

Пушкин ещё раз вспомнит об «Исповеди» Руссо, когда получит известие от Вяземского, что тот сожалеет, что душеприказчик Байрона поэт Томас Мур вместе с друзьями уничтожил мемуары Байрона: «Зачем жалеешь ты о потере записок Байрона? чёрт с ними! слава богу, что потеряны. Он исповедался в своих стихах, невольно, увлечённый восторгом поэзии. В хладнокровной прозе он бы лгал и хитрил, то стараясь блеснуть искренностию, то марая своих врагов. Его бы уличили, как уличили Руссо…»

Жан-Жак Руссо, родившийся 28 июня 1712 года, написал «Confessions» («Признания», «Исповедь»), желая, не скрывая своих дурных поступков или помыслов, правдиво рассказать о своей жизни. Книга произвела сенсацию, но недаром современник Руссо учёный Жан Сенебье был в претензии к друзьям Руссо: зачем они не воспрепятствовали появлению этой книги! Ибо автор в ней не исповедуется, как обещал, но с ожесточением набрасывается на своих врагов, обвиняя их в том, что они побуждали его совершать те или иные дурные поступки.

Точнее – первая часть «Исповеди» – это излияния Руссо, влюблённого в природу, идиллия, связанная с его любовью к женщине, а вторая часть – злобное и подозрительное отношение к друзьям, которых Руссо больше друзьями не считает.

Но пушкинское «красноречивый сумасброд» характеризует не только Руссо-автора «Исповеди». Оно может быть отнесено и вообще к Руссо, в котором признаки мизантропии обнаружились довольно рано и, развиваясь, привели к тяжёлому психическому расстройству.