Геннадий Красухин - Круглый год с литературой. Квартал второй

Добрейший Герье пишет об «ошибке» чиновников, в которой они «убедились». Тогда как очевидно, что следует писать об их сервильной услужливости: в угоду Александру Второму Д.А. Толстой показывал себя либералом, в угоду Александру Третьему – консерватором, критиковал собственные реформы, за что был назначен министром внутренних дел и шефом жандармов.

При Николае II с 1900 года Высшие женские курсы были восстановлены. Герье вновь был назначен их директором. В 1905 году должность директора стала выборной. Герье в это время находился за границей и выбран не был. Избрали Н.И Вернадского. Но не учли, что ставший помощником ректора Московского университета Вернадский не захочет занимать именно эту должность. Состоялись новые выборы. И директором стал С.А. Чаплыгин.

Герье добился того, что на курсах преподавали лучшие учёные того времени.

Я же вспомнил об основателе Высших женских курсов потому, что от них ведёт свою родословную Московский педагогический государственный университет (МПГУ), в котором я преподавал 20 лет. Генеалогическое дерево выглядит так: Высшие женские курсы – 2-й МГУ, Московский педагогический институт имени Бубнова – Московский педагогический институт имени Потёмкина – Московский педагогический институт имени Ленина – МПГУ.

Роман Борисович Гуль, скончавшийся в Нью-Йорке 30 июня 1986 года (родился 13 января 1896-го), в эмиграцию попал после того как был пленён петлюровцами в Украине, где он, участник Ледяного похода генерала Корнилова, записался в армию гетмана Скоропадского. В начале 1919-го петлюровских пленных немецкое командование вывезло в Германию. Гуль был в лагере для военнопленных, потом в лагере для перемещённых лиц.

Освободившись, Гуль обосновался в Берлине, работал в редакции журнала «Новая русская книга». После отъезда в СССР А.Н. Толстого возглавил газету «Накануне».

За свой роман о Савинкове «Генерал Бо» попал в 1933 году в гитлеровский концлагерь как русский эмигрант, написавший книгу о русских террористах. Но сумел освободиться и эмигрировал в Париж, где опубликовал документальное повествование «Ораниенбург. Что я видел в гитлеровском концентрационном лагере».

С 1950 года жил в США. Печатался в «Новом журнале», стал его главным редактором с 1966 года и пребывал на этом посту до своей смерти.

Он написал немало исторических романов. Особую известность приобрёл как автор мемуаров в трёх книгах «Я унёс Россию. Апология эмиграции».

Я вспомнил его ещё и потому, что он протежировал моему сокурснику Юрию Даниловичу Кашкарову, эмигрировавшему в США в конце 70-х годов.

Кашкаров прислал в «Новый журнал» рассказы. Роману Борисовичу они понравились. А потом понравился и их автор, которому он предложил работу в редакции. Завещал Совету попечителей «Нового журнала» назначить Юру главным редактором, что и было сделано. Юрий Кашкаров умер в 1994 году, пробыв главным редактором «Нового журнала» восемь лет. Напечатал там и мою маленькую повестушку.

Галина Иосифовна Серебрякова, умершая 30 июня 1980 года (родилась 20 декабря 1905 года), была арестована НКВД в 1936 году вслед за арестом мужа – наркома финансов Григория Сокольникова, выслана в середине 1937-го в Семипалатинск с матерью и двухлетней дочерью, а там в конце 1937 года снова арестована и в 1839-м как жена врага народа приговорена к 8 годам заключения. В 1945 году освободилась, жила в городе Джамбуле, где работала фельдшером.

В 1949-м арестована повторно и приговорена к 10 годам лагеря. В 1955 году освобождена и отправлена в ссылку в Джамбул. В 1956-м реабилитирована и восстановлена в партии.

Для Серебряковой это восстановление было очень важным. Потому что в Гулаге она осталась преданной коммунисткой. Став гражданской женой вертухая, она оплакала его гибель в армии, куда его призвали в Великую Отечественную.

В СССР была известна прежде всего как автор трилогии о Карле Марксе. От своего документального романа «Смерч», рассказывающего о жизни в советском концлагере, Серебрякова отреклась публично, после того как его напечатал на польском языке в 1967 году парижский журнал.

Выступала на знаменитой встрече писателей с хрущёвской верхушкой – нападала на мемуары Ильи Эренбурга.

Осталась в памяти этим своим выступлением. И тем ещё, что неизменно поддерживала партийную линию на всех этапах того отрезка советской жизни, который был прожит Серебряковой

С Гавриилом Николаевичем Троепольским, скончавшемся 30 июня 1995 года (родился 29 ноября 1905-го), мне довелось встретиться в Воронеже в 1970-м, куда приехал по командировке «Литературной газеты».

Он ещё не был автором повести «Белый Бим Чёрное ухо», которая его прославила, но был довольно известным публицистом, писавшим правдивые очерки на сельские темы.

В отличие от некоторых других воронежских писателей, держался скромно, не жаловался, как другие, на невнимание «Литературной газеты» к его творчеству, показал себя очень трезво мыслящим человеком. Мы расстались довольные друг другом.

И продолжали дружить. Он опубликовал свою знаменитую повесть о приключениях пса Бима в поисках хозяина, который попал в больницу; о том, сколько разных – хороших и плохих – людей встретилось Биму; о гибели Бима – жертвы людской жестокости. При встрече я высказал Гавриилу Николаевичу своё восторженное отношение к его повести. И добавил: « Наверное, я ничего нового Вам не наговорил: Вы привыкли к такой оценке ». Троепольский улыбнулся: « Кашу не испортишь даже большим количеством масла! »

А после кончины Советского Союза воронежское отделение приняло решение остаться в составе Союза писателей России. Троепольский был единственным писателем, кто проголосовал против, и вышел из этого союза, вступив в другой – в Союз российских писателей. Но другой почему-то не был признан новыми воронежскими властями, и Гавриил Николаевич фактически остался без пенсии – писательский стаж ему не засчитывали. Пришлось Троепольскому снова проситься к воронежцам в их отделение.

Меня поразила жестокость его воронежских коллег. Они не захотели восстановить Троепольского в Союзе, но потребовали, чтобы он вступал вновь. То есть, просить у них рекомендации (их нужно взять у трёх писателей), пройти бюро прозы, потом правление отделения, потом утверждение на секретариате СП РСФСР. И это ему, который на голову был и остаётся выше любого из них!

Я не работал уже в «Литгазете», когда прочитал об этом. Помочь мне было ему нечем. Хотя я и побуждал к этому наш Союз писателей Москвы. Там тоже развели руками.

Думаю, что этот эпизод сильно укоротил жизнь Гавриила Николаевича.