Александр Бойцов - Выдача преступников

Поэтому когда то или иное государство во имя «защиты национальных интересов», законность которых представляется сомнительной другому государству, учиняет акцию похищения на его территории, неизбежно возникает вопрос и о нарушении экстрадиционных соглашений, которые устанавливают надлежащую процедуру получения власти над обвиняемым или осужденным. Чтобы доказать правомерность похищения подозреваемого с территории другого государства как способа установления юрисдикции, в этом случае используется теория ограниченной и пропорциональной обстоятельствам самообороны: «Договоры о выдаче не лишают государство права на войну». [378]

Еще одним аргументом в обоснование права на похищение служит тезис о различной способности государств самостоятельно осуществлять преследование представителей наркомафии, исходя из которой в каждом конкретном случае допускается отыскание баланса между необходимостью наказать преступников и соблюсти принцип суверенитета. При этом правом оценки сбалансированности акций похищения, естественно, наделяется более сильное государство.

В отношении стран, признанных неспособными к уголовному преследованию соответствующих лиц, данная концепция в чем-то напоминает монополизацию регламентации соприкасающихся отношений одной из сторон, характерную для эпохи колониальных империй, когда метрополия при регулировании общественных отношений, имеющих иностранные (с точки зрения соответствующей колонии) характеристики, считала эту функцию своей привилегией, в принципе не отводя правосистемам доминионов роль сорегулятора. Октроирование же способности к сорегулированию, т. е. наделение других государств качеством, которое присуще им и без такого пожалования, также представляет завуалированную форму их ущемления, с той лишь разницей, что в основе этого подхода лежит конституирование себя не в качестве метрополии, а в качестве «сверхдержавы», способной наделять иностранные правовые системы слабых или зависимых от нее стран способностью быть сорегуляторами соприкасающихся отношений. Симптоматично, что и сама доктрина Кера – Фрисби не проводит никакого различия между внутригосударственным и международным похищением.

Поэтому нельзя не согласиться с И. В. Фисенко в том, что действия, предпринимаемые в соответствии с доктриной, согласно которой одно из государств присваивает себе право оценивать степень готовности других государств бороться с преступностью и в зависимости от результатов оценки осуществлять захват индивидов на территории другого государства без его согласия, «нарушают общепризнанный принцип международного права – принцип суверенного равенства государств». [379]

Что касается параллели с пиратством, то, отталкиваясь от конституционной нормы об экстратерриториальном действии уголовного права, сторонники практики похищений исходят из их идентичности с преследованиями за преступления международного характера, включая пиратство. Некорректность такой аналогии очевидна. Ведь пиратство совершается в открытом море, где нет территориальной юрисдикции. Не действует над пиратским судном и юрисдикция государства флага, так как отсутствует необходимый для определения национальности судна критерий реальной его связи с каким-либо государством. В противном случае судно нельзя признать пиратским, ибо пиратами могут быть только лица, действующие по собственному усмотрению, без полномочий со стороны государства, в силу чего и за их действия никто не несет ответственности, кроме них самих. [380]

Ситуация иного рода складывается в тех случаях, когда речь заходит о реализации государством защитной юрисдикции на борту судна, находящегося под юрисдикцией какого-либо другого государства, а тем более – на территории этого государства, но без его согласия. Столь произвольное и одностороннее расширение сферы исполнительной юрисдикции за счет (и не считаясь с мнением) других государств, где действует другая суверенная власть, нарушает общепризнанные нормы международного права.

Хрестоматийным примером такого рода конфликта стало дело «Лотос», суть которого заключается в том, что в открытом море столкнулись французское судно «Лотос» и турецкое «Боз-Курт». В результате погибли 8 турецких граждан и затонул их пароход. По прибытии «Лотоса» в Константинополь Турция возбудила уголовное преследование против французского вахтенного офицера, приговорив его к тюремному заключению. Франция не согласилась с приговором, считая, что Турция не имела права распространять свою юрисдикцию на действия, совершенные в открытом море иностранцем на борту иностранного судна. В 1927 г. дело было передано на рассмотрение Постоянной палаты международного правосудия, которая решила, что Турция не нарушила международного права, поскольку нарушение установленных правил кораблевождения на борту «Лотоса» вызвало тяжкие последствия на борту «Боз-Курт», являющегося турецкой территорией, вследствие чего Турция приобрела юрисдикцию в отношении иностранного гражданина. [381]Вместе с тем в решении отмечалось: «Существует всеобщее согласие в том, что государство не может вторгаться при помощи любого элемента механизма принудительного осуществления права, судебного или исполнительного, в пределы территории другого государства без разрешения… Первое и важнейшее ограничение, возложенное международным правом на государство, состоит в следующем: при отсутствии разрешающей нормы об обратном оно не вправе осуществлять свою власть в любой форме на территории другого государства». [382]

Таким образом, внешние ограничения осуществления юрисдикции защиты диктуются международным правом. Например, в ст. 4 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности говорится, что государства-участники осуществляют вытекающие из нее обязательства в соответствии с принципами суверенного равенства, территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела других государств, исходя из которых ничто в настоящей Конвенции не наделяет государство-участника правом осуществлять на территории другого государства юрисдикцию и функции, которые входят исключительно в компетенцию органов этого другого государства в соответствии с его внутренним законодательством.

Тем не менее судебная практика США придерживается того мнения, что незаконная доставка обвиняемого на американскую территорию не лишает суд права подвергнуть доставленное лицо уголовному преследованию. Так, в решении Верховного Суда США по делу Мачайна (1982 г.), с одной стороны, не отрицается возможная правота того, что «похищение ответчика было “шокирующим” и, возможно, нарушающим принципы общего международного права», а с другой – констатируется, что это обстоятельство «не является препятствием для рассмотрения его дела судом Соединенных Штатов». [383]