Александр Бойцов - Выдача преступников

После принятия в 1991 г. проекта Кодекса в первом чтении Комиссия смогла целиком переключиться на работу над вопросом о возможности создания международной уголовной юстиции, которая завершилась принятием ею в 1994 г. проекта Устава международного уголовного суда и рекомендацией по созыву дипломатической конференции для его рассмотрения. [422]В 1996 г. было принято принципиальное решение о созыве такой конференции, [423]а в период с 15 по 17 июля 1998 г. она состоялась в Риме, где 17 июля был принят окончательный текст Статута.

Учрежденный на основании Римского статута Международный уголовный суд должен устанавливать отношения с ООН посредством соглашения, одобряемого Ассамблеей государств – участников настоящего Статута, и призван быть постоянным органом, уполномоченным осуществлять юрисдикцию в отношении физических лиц, ответственных за самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества (ст. 1, 2 Римского статута).

Политический успех Римской конференции можно признать состоявшимся несмотря на сдержанное отношение к учрежденному на ней Суду со стороны некоторых постоянных членов Совета Безопасности ООН (США, Китая и в определенной мере России). Кроме того, Комиссия международного права ООН считает целесообразным, чтобы государства изучили возможность учреждения отдельных международных уголовных судов с региональной и субрегиональной юрисдикцией, в которых можно было бы проводить разбирательства по делам о серьезных международных преступлениях (в том числе по делам о терроризме), и включения таких судов в систему ООН.

Изложенные обстоятельства являются свидетельством того, что в международном праве активно продолжается процесс создания международной уголовной юстиции, а вместе с ним – процесс формирования международного уголовного процесса. И несмотря на то, что традиционная концепция о комплексном характере международного уголовного права продолжает владеть умами, [424]в настоящее время наблюдается тенденция к более четкому разграничению материального и процедурного уголовного права как на нормотворческом, так и на доктринальном уровне.

Указанная тенденция проявилась не только в предложенном Комиссией международного права Проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества. Согласно ст. 15 Устава Международного трибунала по Югославии данный орган был наделен «полузаконодательной» функцией по подготовке уголовно-процессуального кодекса, в рамках осуществления которой 11 февраля 1994 г. Трибунал принял Правила процедуры и доказывания, а 5 мая 1994 г. – Правила содержания под стражей. [425]В Римском статуте нормы материального уголовного права (составы преступлений, общие принципы ответственности) и процессуального (вопросы процедуры и судоустройства) также регламентируются раздельно, при том, что в развитие Статута еще предстоит принять Элементы преступлений и Правила процедуры и доказывания.

Результатом этой эволюции являются все чаще встречающиеся утверждения об оформлении международного уголовного права и процесса в самостоятельные отрасли, имеющие свои специфические предметы, режимы юридического регулирования и круг применимых правовых источников. [426]

Отмеченное разделение международных уголовно-правовых норм материального характера и соответствующих им процедурных норм является важным и для понимания того, какие вопросы экстрадиции лиц, виновных в совершении международных преступлений, носят уголовное, а какие – уголовно-процессуальное значение. Ибо обособление международно-правовых норм процессуального и судоустройственного характера, с одной стороны, и систематизация международно-правовых норм уголовно-материального характера, должная завершиться принятием Международного уголовного кодекса, – с другой, неизбежно связаны с определением места, отводимого в этом Кодексе вопросам юрисдикции и экстрадиции.

Здесь следует иметь в виду, что учреждение постоянно действующего международного органа правосудия не затрагивает права государств самим судить лиц, совершивших международные преступления. Более того, в отличие от Уставов международных трибуналов по Югославии и Руанде, признающих параллельную юрисдикцию, но недвусмысленно закрепляющих приоритет их юрисдикции по отношению к юрисдикции национальных судов, [427]одним из основных принципов организации постоянно действующего Международного уголовного суда является принцип субсидиарности , согласно которому он призван дополнять национальные органы уголовной юстиции в случае, если они отсутствуют или не могут должным образом выполнить своих функций в отношении международных преступлений. Если же государство приняло решение самостоятельно осуществлять уголовное преследование за указанные преступления, Международный суд не может принять дело к рассмотрению. [428]

Таким образом, в настоящее время систему международной уголовной юстиции в отношении международных преступлений образуют национальные структуры в лице внутригосударственных судов, реализующих универсальную юрисдикцию, и международные институционные элементы, реально представленные международными уголовными судами ad hoc , а потенциально – постоянно действующим Международным уголовным судом, призванным стать центральным органом международной уголовной юстиции. При этом характерным остается сохранение приоритетности национальных структур, по отношению к которым международные органы носят подкрепляющий, вспомогательный характер.

Признание внутригосударственных судов частью международной уголовной юстиции не должно вызывать сомнений, если только не отождествлять понятия «юстиция» и «юрисдикция». Последняя предполагает наличие адекватного ей юрисдикционного органа. Международная – соответственно международного уголовного судебного органа, критериями для квалификации какового как международного являются характер применяемого права, подсудных преступлений, а также правовая основа создания и функционирования. Однако для такой деятельности, как правосудие, «в первую очередь важно, не где (в каком органе) оно осуществляется, а каким образом, согласно каким правилам. Международное правосудие должно осуществляться в соответствии с международным правом. Но совсем не обязательно это происходит в международном органе». [429]

Следовательно, осуществляет ли национальный суд территориальную, персональную или реальную юрисдикции, когда он отправляет правосудие над индивидами, совершившими преступления против мира и безопасности человечества, вынося приговор в соответствии с положениями международного уголовного права, он защищает всеобщие международные блага, против которых направлены международные преступления. [430]Важно лишь, чтобы эти преступления правомерным образом входили в компетенцию национальных судов. И тогда становится очевидным, что в материальном правоотношении, возникающем в случае нарушения норм международного уголовного права, индивиду, виновному в их нарушении, противостоит множество государств, уполномоченных на реализацию в его отношении своей юрисдикции.