Илья Чернецов - Вакуум. История открытия себя

– Да о чем с ним можно трещать? Он же всю дорогу провалялся в больничных– Говорю.– Хоть и служил в погранвойсках, но все равно никакой не пограничник.

– Не знаю, вчера вы базарили об армии. Сначала нормально, спокойно, вспоминали что-то, обнимались. Потом ты резко начал гнать на Олега: "Да ты чёрт, службы не видел. Пидарас, в госпитале всю службу провалялся, понтуешься теперь". И драться полез. Ваще никакой на Олега накинулся. Сам на ногах не держишься, а драться лезешь. Ты вообще там как на шарнирах весь, замахнулся-упал. А все равно лезешь. Ну, Олег вообще обиделся и ушёл.

Безвольный чёрт.

Цурик выдохнул и давай хавать. Миссия выполнена, данные переданы, можно приступить к личной жизни. Воооольно! Пооо распорядку.

Да уж, корки. Олег то похуй. Как я уже сказал, он смело может отсосать у каждого коня на этой планете, мне будет плевать. Но маме такое сказал!

Вот мудааак.

– А ты что, пёс, не мог меня успокоить? Знаешь как мне перед мамой стыдно?

Мама из комнаты:

– Сынок! Все хорошо!

Мама все слышит. Бля, а мы материмся. Ну конечно она всё слышит, это же советская трёшка.

– Ты давай не матерись короче.– Говорю я Цурику понимая что говорю в пустоту.

– Ладно, не буду. Скажи еще, что ничего не помнишь.

– Прикинь! Вот в натуре как вышибло.

Я ничего не могу вспомнить. В моей голове фрагментами проносятся обрывки событий, но они никак не хотят складываться в общую картину. Может со мной происходило что-то особенное? Впрочем, какая разница? Главное чтобы в процессе всё было огонь.

ГЛАВА 4. АЛКОГОЛЬ

Вот уже две недели я пью не просыхая. Просыпаюсь не успевший протрезветь, напиваюсь до беспамятства, вырубаюсь, сплю и снова просыпаюсь не успев протрезветь. И так две недели.

Почему я так делаю?

Есть две причины. И обе они потрясающе веские.

Первая. Полно водки.

Дома у меня целая антресоль нормальной водки. Это сделали мои родители – экипировали антресоль водкой настолько, насколько возможно и когда запасы тают мои родители пополняют их. Водки полно в магазинах, барах, в гостях. И даже там, где нет водки мои друзья умудряются её найти. Я нигде ни за что не плачу. Мои друзья полностью освободили меня от этой заботы и продолжают делать так до сих пор. С едой та же самая фигня. Мама готовит постоянно. Стол ломится, холодильник ломится. И каждый, кого я вижу, предлагает мне выпить.

Вторая причина. Всё можно.

Никаких запретов. Все, что может мир предложить мне или кому-то ещё – вот оно. Бери, используй. Разумеется некоторые желания натыкаются на препятствия, но у меня ведь есть друзья и я сам не последний уёбок, чтобы не суметь сломать пару заборов.

В один из первых дней моего алкоугара нас с пацанами забрали в милицию то ли за драку, то ли за что-то связанное с бабами. А скорее всего за драку из-за баб. И пока мы ехали в мусорской тачке сами менты простили нас, узнав что я дембель. Хотя, они отпустили нас в обмен на обещание, что я приду к ним работать. Но они ведь понимали, что я не приду к ним работать. Потому что я нормальный, а какой нормальный пацан пойдет работать в милицию? По своему желанию собрался такой, пришел в мусарню и зашел в отдел кадров. Бред же.

Учитывая милицейскую резолюцию на карнавал думаю нельзя мне только одного – убивать. А с остальным все норм.

Я получаю от жизни всё то, чего лишен был в армии. Мне не нужно подниматься по расписанию, не нужно строиться. Не нужно сидеть в засадах как это было в течении целого сентября. И это был пиздец. Каждую ночь я проводил в одной-единственной позиции и даже мочился в ней же, потому что мы ловили группу контрабандистов. Теперь это делают другие. Мне не нужно делать то, что говорят мне люди, которых чисто по-человечески лучше бы обоссать, скинуть в ров и засыпать землей. Запретов больше нет, я в раю. Поэтому вот уже вторую неделю я отчаянно пью.

Так сильно я пью, что не помню, что было. И когда друзья мне рассказывают, то реально удивляюсь. И сука некоторые истории действительно корочные.

Так что я просто не помню что происходило со мной в эти примерно две недели. Так, обрывками. Но я точно знаю что это были охуенные две недели, потому что запомнившиеся отрывки прекрасны.

***

Утро.

Еще одно исключительное утро моей новой жизни.

В квартире всё еще атмосфера праздника. Светло и чисто вокруг. В каждой мелочи. Солнце светит ярко, птички поют звонко. Даже пустые бутылки у двери смотрятся эстетично. А старая, ободранная сковородка выглядит аккуратной, покрытой налётом старины дорогой антикварной вещью. И яйцо, которое я в неё разбиваю сделано курицей с отменным здоровьем. Наиболее развитой и крепкой курицей в мире.

Моё настоящее до треска наполнено возможностями, свободой и независимостью. Что с места разгоняет моё настроение до перманентной экстатичности.

У меня каменный стояк по отношеню к моей жизни и я ежесекундно её хочу. Всю, без остатка.

Время двенадцать. Конечно двенадцать. Отличное время для пробуждения.

Утренняя сигарета. Как я тебя люблю, моя утренняя сигарета!

Наливаю, пью, закусываю.

Я сижу за столом и напротив меня, через короткий коридор, зеркало. От пола до потолка.

Я специально так сел. Чтобы видеть свое тело, полное сил и здоровья, покрытое дальневосточным загаром и выглядящее на миллион долларов. Есть ли в армии смысл? Как минимум она убирает живот.

Правда в спортзале это будет стоить значительно дешевле. Поэтому я чертовски рад, что единственное связывающее меня с армией это жетоны, висящие на моей шее на длинной цепочке.

Сопки, по которым так сложно носиться, а приходится. Повышенная влажность, от которой зной летом и леденящий межклеточную жидкость холод зимой. Засады, в которых нужно сидеть без движения ночи напролет. Нарушители, из за которых нужно подрываться ночью, во время сна или в обед, во время еды, по команде "В ружьё!", спешно получать автомат и нестись во весь опор.

Искать, задерживать, сторожить.

Вот же собачья работа.

Я наливаю стопку, смотрю на неё, как на нечто, в чём сосредоточено все то, чего мне не хватало в армии и пью. Закусываю пельменями, салатом, помидорами. Сочно. Смачно. Аппетитно.

А у пацанов на заставе сейчас обед. Суп из перловки, слабенький чай и хлеб. Как у свиней. И так вот уже полтора года. Они мечтают о том, что имею сейчас я. Потому что я тоже мечтал.

Помню совсем недавно, месяца два назад мы шли с Максимом по флангу и он говорит:

– Сейчас бы карамельку. Просто взять её, развернуть и положить в рот. Всего лишь карамельку. Прикинь, Доктор, это всего лишь карамелька. Не шоколадная конфета, не сникерс, а просто карамелька. Их никто и не ест даже. А вот нам бы с тобой по одной сейчас. Да?

– Хуй знает. Почему не шоколад или борщ? Или там жареное мясо.