Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

Почти к самому закрытию станции, обойдя желтые камни, напоминающие две половинки гигантской желтой груши, я спускаюсь вниз. Седой худощавый мужчина в форменной одежде уже готовится закрывать двери станции на ночь. "Любопытно," – думаю я, "уже второй человек за сегодняшний вечер закрывает передо мной двери."

– Дядя Влад?

Мужчина оборачивается к мне.

– Ну надо же, сектант-журналист или как там тебя?

– Не сектант, а монах, да и тот не настоящий.

– Поздновато ты собрался покататься по Каналу. Боюсь, что пешком придется домой идти.

– А я в пятницу подумал, что вы ничего не боитесь.

– Тоже верно. Как там девчонка-то?

– Слава Богу, ничего не сломала. Вам приветы передает.

– Ага, она крепкая, вся в отца. Ладно, спокойной ночи!

Влад звенит ключами.

– Погодите, мне с вами поговорить надо.

– Поговорить? Хм, ну тогда давай, проходи сюда.

Влад запирает за мной двери станции и проводит меня в крошечное помещение, которое днем служит кассой, а ночью комнаткой сторожа. Я привык ко многим впечатляющим видам Канала, станций, Озера, но темные колонны и своды, еле-еле тронутые светом одной слабой лампочки караулки Влада заставляют поежиться. Он включает маленький литровый чайник, бросает себе и мне в кружки с густым темным налетом на стенках по пакетику чая и садится на единственный стул в комнате.

– Слушаю тебя внимательно.

– Дядя Влад, что вы думаете о Голове? С помощью чего и кого она плыла по тоннелю, как будто сделана из пенопласта?

– Для начала спрошу: ты правда журналист? Из какой-то газеты или откуда-то еще?

– "Вечерний город".

– Ага, понятно. И ты понимаешь, что про гонки…

– Да, да, ни слова.

– И про наш разговор....

– Тоже.

– Ну да. Поверить журналисту, который клянется все сохранить в тайне – это как поверить ростовщику, что он свои проценты не возьмет. Ладно. Что я о Голове могу сказать? Ничего. Она на своем месте стоит.

– А как она двигалась, что думаете?

– Как говорили римляне, "ищи, кому выгодно". Найдешь, потом ищи, как это сделано.

– И кому же это может быть выгодно?

– Сам ломаю голову. Если бы Голова пропустила Первого, а потом поплыла бы себе дальше, остальных давить, тогда еще ладно, можно на букмекеров или тех парней, кто на Первого ставил, пальцем показать.

– Духи подземелья на службе у букмекеров?

– Парень, еще раз говорю тебе: я не знаю, как Голова двигалась. И никто не знает.

– Скажите, а до этого происшествия что-то странное в Канале происходило? Когда вы дежурили, может быть?

– Было такое. Один раз. В отличие от других сторожей я пью на службе только чай, и если что-то видел, значит так оно и было. Сидел я вот так же, вот тут же и газету читал. И боковым зрением увидел, как за колоннами что-то пронеслось, со светом, но довольно тихо. Я сразу газету бросил, свет в зале включил и выбежал посмотреть. Но вода стояла спокойная, и никаких звуков или света в тоннеле уже не было.

– И кто же это мог быть?

– Летучая мышь с фонариком! Не знаю, и не представляю.

– Понятно. Дядя Влад, мне очень надо осмотреть Голову.

– Во-первых, я тебе еще пока не дядя. Во-вторых, пожалуйста, завтра садись на гондолу и вперед, у тебя есть 5 секунд на осмотр, пока мимо проплывать будешь.

Не меньше получаса я уговариваю его пропустить меня ночью в Канал. Привожу разные доводы, даже мягко намекаю, что могу случайно проболтаться о гонках. Наконец пожилой сторож-гонщик сдается.

– Но байк я тебе не дам. Ищи сам себе плавсредство. Мой тебе совет: достань надувную лодку на веслах. У нее ход бесшумный, и вообще, если затонет, не так жалко.

Попрощавшись с Лианиным родственником, я выхожу наверх, оставив его дожидаться нового появления "летучей мыши с фонариком".

Целый день я обзваниваю знакомых в поисках лодки. Наконец, в среду утром мой коллега по газете, верстальщик, язвительный, но, в общем, не злой парень, втаскивает в наш маленький офис видавший виды рюкзак. Лодка у него пылилась на антресолях много лет, и он отдает мне ее со словами: «Не удивлюсь, если она расклеилась на швах и ты пойдешь на корм рыбам. Но ничего, у моей жены двоюродный брат приехал, тоже писатель, вроде тебя. Как раз рабочее место присматривает.» Пообещав ему не тонуть и держаться до последнего, я отношу ее в свою кислородную капсулу и дожидаюсь вечера, пытаясь карандашом нарисовать профиль Лианы хоть сколько-нибудь похоже.

В половине десятого я уже на месте. Лодку для осмотра на предмет дыр я разворачивать в кабинете не стал, потому что свободен от вещей и мебели у меня только потолок, а на нем развернуть ее уже не позволяет гравитация. Весло у меня только одно, у второго развалились сразу обе пластиковые лопасти, как только я попытался насадить их на алюминиевую рукоятку. Я одет в черные брюки и темно-синюю куртку, которые должны как-то замаскировать меня в темноте тоннеля. Складной нож и фонарик дополняют экипировку шпиона-ниндзя, собравшегося в недалекий, но опасный поход за тайнами.

Слабенькие фонари, спрятанные в невысоких кустах, пытаются осветить каменные глыбы "ворот", но на половине их высоты свет, осознав тщетность задачи, словно поворачивает назад. Вершины половинок гигантской груши чернеют на фоне сине-фиолетового вечернего неба. Задумавшись о событиях последней недели, я обращаю внимание на фигуру Александра, только когда он уже стоит передо мной.

– Давид, добрый вечер. Бабушка мне передала записку....

– О, отлично, вы пришли в черном, как я просил!

– Да в черном мне не привыкать ходить, в общем-то.

– Ну да, точно. А маска ниндзя у вас с собой?

– Не совсем понимаю…

– Извините, не буду долго морочить вас голову. Сейчас все расскажу. Можно на ты?

– Конечно.

Для начала я вкратце рассказываю студенту о моей профессиональной удаче с фотографом Юнусом. Александр в восторге:

– Как здорово! Он же действительно авторитетный человек! Это то, что нам нужно! В школу это нас сразу не вернет, конечно, но дополнительный защитный аргумент у нас есть!

– Нашу газету не все читают, правда…

– Ничего, положим стопку в фойе школы… Вырежем статью и на доску объявлений повесим, что-нибудь придумаем. Большое тебе спасибо!

– Да не за что, мне самому было приятно тебе помочь. Теперь о моей просьбе. Видишь вот этот рюкзак?

На то, чтобы объяснить причину нашего маскарада и рассказать о гонках (да простят меня Михель и Влад, которым я клялся кодексом чести журналиста) у меня ушло не менее получаса.

– Вот это искушение, прости Господи. И ты, значит, прямо вот сейчас, на лодке, хочешь туда плыть? В темноте? Без благословения?

– Интересно, кто же на такое нас благословит?

– Да дело-то вроде бы хорошее ты придумал… Просто потрогать камни, посмотреть следы… Но что правда, то правда, ректор наш, отец Неофит, не только благословения не даст, но еще из училища погонит за такие дела.