Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

К счастью, станция уже позади. Отплыв от нее на безопасное расстояние, мы собираем весло обратно. Еще минут двадцать, и мы будем на месте. Александр оборачивается ко мне:

– А что будем делать, если Голова снова поплывет?

Действительно, что? Звучит глупо, но смеяться как-то не хочется.

– Лодка устойчивая, перевернуть ее не так-то просто, будем держаться получше.

"Устойчивая" лодка уже заметно проминается под пальцами. Видимо, годы все-таки дают о себе знать, где-то швы расклеились, воздух понемножку выпускает. " – Если впереди все будет спокойно, надо будет борта подкачать" – думаю я.

Студент загребает воду как-то нервно, я тоже чувствую, что сердце колотится значительно быстрее. Мы плывем все в той же пустоте, словно зависнув посредине круглого тоннеля времени. Минуты идут, весло поднимается и падает, поднимается и падает, а мы как будто все на том же месте, совсем не двигаемся в древней трубе из черного гранита. Я смотрю на часы. Стрелки показывают полночь с небольшим. Я шепчу:

– Отлично, как раз самое время для таких развлечений, как наше.

– Что?

– Полночь, говорю.

Тут Александр вскрикивает: луч фонарика выхватывает из темноты огромное лицо Головы. Кожа у меня мгновенно покрывается мурашками, ладони потеют. Сколько раз я видел Голову при свете дня, вернее, при свете прожекторов. И она казалась мне даже немного симпатичной, будучи хорошо освещенной сверху. Но свет нашего тусклого фонарика подсвечивает каменные черты снизу. Как известно, даже самое миловидное лицо, будучи освещенное снизу, выглядит довольно зловеще. Что уж говорить о зрелище, представшем нашим глазам. Несколько минут мы молча сидим в лодке, как будто в первый раз, заворожено рассматривая толстые губы, плоский нос и удлиненные глаза навыкате. К счастью для нас, холодное выражение этих глаз не меняется, и каменные губы не растягиваются в издевательской улыбке. Вода вокруг Головы так же спокойна, как и в тоннелях, которые мы миновали этим вечером.

Мы переводим дух. Я обвожу фонариком вокруг: мы в обширной пещере, стены и потолок ее нисколько не обработаны, в отличие от тоннелей. Метрах в двадцати – двадцати пяти от полукруглого входа такой же идеально ровный выход в продолжающийся дальше тоннель. Голова стоит на грубой каменной ладони примерно посередине между ними. Места в пещере вполне достаточно, чтобы во время гонок попытаться прибавить газу и обойти соперника.

Постепенно привыкнув к этому месту и немного осмелев, мы подплываем к огромному округлому камню Головы поближе. Лучом фонаря я обшариваю Голову сверху донизу. Александр оборачивается ко мне:

– А что все-таки мы ищем-то?

– Если бы я знал! Какой-нибудь крепеж, скобы, тросы… Чем-то же ее зацепляли, когда волокли по тоннелю.

– М-даа…

Я направляю фонарь в воду, но под широкой ладонью тоже ничего необычного нет, в прозрачной воде видны даже мельчайшие выступы камня. Так проходит минут десять. Я трогаю студента за плечо:

– Давай залезем на ладонь, передохнем немного. Места там достаточно.

– Думаешь, она не развалится?

– Выглядит прочной.

Друг за другом мы подтягиваемся и забираемся на толстый плоский камень ладони. Я говорю своему спутнику шепотом:

– Течения нет, лодку не отнесет, как думаешь?

– Не должно.

– Кстати, спасибо, что рискнул поплыть со мной. Не каждый бы согласился.

– Да я подумал, что если уж Господь свел нас посредством мокрой рясы, то, наверное, ему угодно, чтобы мы как-то друг другу пригодились.

Мы стоим на камне, переминаясь на затекших от напряженного сидения ногах. Голова уже не кажется мне чем-то враждебным, я вожу фонариком по стенам пещеры скорее от нечего делать, чем в надежде что-то найти. Но вдруг из глубины камня слышится какое-то отдаленное скрежетание. Потом снова и снова. Я направляю свет на огромное лицо, но студент шепчет:

– Выключи! Если там кто-то есть, лучше бы нас не заметили.

Только я успеваю выключить фонарик, как камень под нами приходит в движение.

В полнейшей темноте я хватаюсь за нос каменного истукана. А Голова, вместе со мной и студентом, с неравномерным скрежетом продолжает медленно двигаться. Стены огромной пещеры озаряются слабым светом. Еще немного движения камня и такого же скрежета, и света становится больше. Я вижу, что Голова стоит почти на том же месте, где и была, но сильно развернулась в сторону того тоннеля, из которого мы выплыли. Нас со студентом, держащимся, как и я, за каменный нос, почти прижимает к стене пещеры. Свет вырывается откуда-то из-за Головы и мы не можем видеть его источника. Я слышу какие-то невнятные голоса, приглушенный шум. Вдруг из-за Головы, жужжа мотором, выплывает маленький катерок. Я смотрю на него и понимаю, что это та самая черная посудина, которая окатила меня водой на Острове. И положила начало моего знакомства с Лианой, студентом, Владом, Максом и ночными гонками. В катере сидят двое мужчин, скорее даже, молодых парней. Довольно лихо обогнув Голову, катер вдруг сбрасывает скорость. « – Заметили!»– думаю я. Хотя надо сказать, что заметить нас практически невозможно. Мы стоим в непроглядной тени, да и лодка наша куда-то подевалась.

Но люди в катере не обращают на нас никакого внимания. Тот, что сидит за рулем, совсем заглушает двигатель. После чего происходит невероятное: вода вокруг катера как-то расступается, катер в полной тишине рвет с места, поднимается в воздух и на большой скорости влетает в тоннель по направлению к станции "Ручьи". Студент бормочет:

– Злодеи злодействуют, и злодействуют злодеи злодейски…

– Что-что?

– Пророк Исайя.

– А-а. Да кто их знает, может злодеи, а может, нет. Что делать-то будем, как думаешь?

– Не знаю, молюсь, чтобы Господь подсказал.

– Ты лодку не видишь?

Я оглядываюсь, но лодки нигде не видно. Александр шепчет:

– Вплавь я не доберусь, я плаваю плохо.

– Да в такой ледяной воде плыть никак невозможно.

Я включаю фонарь, обвожу лучом вокруг себя. Под каменной ладонью вырисовывается резиновый борт нашей лодочки, крепко зажатой между Головой и стеной пещеры. Я молча показываю студенту вниз, он облегченно вздыхает. Я смотрю на часы:

– Минут десять у меня есть, как считаешь?

– Для чего?

– Перелезу на ту сторону Головы, потом обратно. Надо же посмотреть, что там такое.

– Давай вместе.

– Лучше ты тут подожди. Руку мне подашь, если я в воду сорвусь.

Мелкими шажками, изо всех сил цепляясь за выступы лица Головы, я начинаю обходить ее по узкой кромке ладони. Осторожно выглядываю из тени и вижу широкий круглый проход в стене пещеры, освещенный электрической лампочкой, прикрепленной прямо на каменной стене. Грубо сколоченный деревянный настил идет по стене вглубь прохода. Я шепчу Александру: