Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

– Представь, что мы с этой тяжеленной головой по пустырю бегаем. Даже из кустов бы не вышли, не то, что сюда дойти. Вообще, я никак не ожидал, что богословы такие алчные до древних черепов.

– А что бы с нами было, если бы я не был бы таким алчным? И не алчность это, наверное, ангел-хранитель подсказал такой поступок сделать. "И сокрушил ты голову левиафана"… Это из псалмов.

– Скорее уж, Голиафа.

– А точно, Давид и Голиаф. Давид сокрушает врагов головой Голиафа! Господи, как же я надеюсь, что они сильно не пострадали!

– Да уж! Журналист Давид с товарищем из духовных. Бедолага Голиаф, даже через несколько тысяч лет его несчастной голове нет покоя… А кстати, по поводу исполинов из Книги Бытия. Как там ты говорил, "издавна славные люди?"

– Ну да, "издревле славные".

– А почему они "славные" люди? Их же Господь утопил во время Потопа?

– "Славные люди" не в смысле "хорошие ребята". А в том смысле, что слава у них была большая. Но, наверное, плохая. Не зря же во всех сказках у великанов скверный характер, или они вообще людоеды.

– Ну тогда, если я – Давид, то ты – Джек, победитель великанов. Два великих великаноборца.

Мы тихо хохочем, снимая накопившееся напряжение. Я встаю и пытаюсь почистить свой испачканный костюм, выбивая пыль из брюк и рукавов. И только сейчас, почувствовав в карманах тяжесть каких-то увесистых предметов, вспоминаю, что не один только череп великана мы одолжили у неизвестных парней из подземелья. Я достаю тускло поблескивающие железяки и молча показываю их студенту. Мы ставим их на освещенную часть скамейки и садимся на корточки рядом.

Нездешнесть и несовременность этих штуковин очевидна. Они не выглядят древними, нет, скорее наоборот, чересчур футуристичными. И форма, и то, как выглядят сопряжения их частей, выдает их изобретателей и создателей, как носителей явно какого-то иного разума и опыта.

Один предмет напоминает толстый и широкий браслет. Немного "раздутый" в боках, наподобие бублика. На темно-желтых металлических боках – выпуклый текст неизвестной письменности. Похожей на иероглифы, но явно не китайские или японские, как-то попроще с виду. Второй выглядит, как какой-то небольшой артиллерийский снаряд, цилиндрический, с испещренной отверстиями круглой верхушкой. Студент говорит:

– И что же это такое? Может, это просто украшения? А может, это вообще просто детали какого-то двигателя современного, самолета, например?

– Может, и украшения, хотя мне так совсем не кажется. И уж точно не современные детали. Посмотри на текст. Ты такие значки видел когда-нибудь? Надо бы как-то покрутить эти штуки, что ли, понажимать…

– А вдруг это оружие? Взорвемся вместе с бульваром!

– Эти люди внизу ведь не взорвались. Тоже, наверное, крутили и нажимали.

– А может, не сейчас? Помолимся, завтра на свежую голову посмотрим, что к чему. Поздно очень, и пить страшно хочется.

Тут мой взгляд падает на дом прямо, стоящий примерно в ста метрах от нашей скамейки, на противоположной стороне бульвара. Все окна погружены во тьму, кроме нескольких ярко освещенных окошек маленькой башенки на крыше, которая возвышается над деревьями. Я смотрю на часы, уже около двух часов ночи. "Маркони еще не спит" – думаю я. " Ему, наверняка, будет жутко интересно услышать про наши подвиги. И потом, он архитектор, человек технически более грамотный, чем мы, журналист да катехизатор". Я спрашиваю студента:

– Слушай, Александр. Вот в этом доме прямо напротив живет мой близкий друг. Давай у него заночуем, а завтра с утра и разберемся, что это за штуки.

– Завтра с утра мне на занятия надо, а перед этим еще к бабушке забежать, а то она с ума сойдет, куда я подевался.

– Да ладно, встанем пораньше.

Студент выглядит довольно помятым и усталым. Мы пересекаем бульвар и подходим к монументальной двери подъезда архитектора. К счастью, консьержка забыла закрыть ее на ночь. Вряд ли ей понравился бы наш со студентом вид: возбужденные лица, перепачканные темные брюки и куртки. Тихо пройдя мимо пожилой дамы, дремавшей перед раскрытой книжкой, мы поднимаемся на шестой этаж, в башенку, пешком по лестнице. Шагая со ступеньки на ступеньку вверх, я придерживаю увесистые артефакты в карманах и спрашиваю себя, как это с такой легкостью я добежал от кирпичного завода до бульвара. Наверное, в шоковом состоянии. Судя по ссутулившейся фигуре студента, который плетется впереди меня, он тоже думает только о том, чтобы поскорее рухнуть в кровать.

Отворив дверь, совершенно не сонный Маркони внимательно разглядывает наши физиономии и костюмы и приглашает зайти внутрь. Я объясняю архитектору:

– Извини, друг, что мы вот так вломились посреди ночи. Есть причины.

– Я уж вижу, что вы не с вечеринки. Я и не ложился еще, работал кое над чем, вот только закончил.

– У тебя есть что-нибудь перекусить?

Мы садимся к столу. Маркони достает из холодильника несколько сосисок, разрезает их вдоль, кладет на черный хлеб и выжимает сверху красные зигзаги кетчупа. Студент качает головой:

– Я бы лучше просто чай.

Архитектор ставит на плиту чайник.

Минут через двадцать Маркони отводит уже совсем засыпающего студента наверх, в спальню. Спустившись обратно, он садится в кресло напротив меня и просит объяснить, что же произошло сегодня ночью. Я прохожу к вешалке, чтобы достать из карманов куртки загадочные предметы. Поставив их на стол перед моим другом, я начинаю рассказывать, как я познакомился с Лианой и как дело дошло до нашего ночного рейда к Голове. Глаза Маркони загораются, он то встает и возбужденно ходит по комнате во время моего рассказа, то останавливается и ощупывает металлические артефакты. Когда я заканчиваю, он бросается в кресло и восклицает:

– Истинно сказал Гюго: "Тайна – та же сеть: достаточно, чтобы прорвалась одна петля, и все расползается".

– На мой взгляд, наоборот, все в клубок завязывается. Какие-то люди на летающем катере, пещера с черепом гиганта. Штуковины вот эти на столе. Кстати, может, ты еще чаю заваришь?

– Ага, сейчас. Вот ведь как выходит: Неделю назад только я рассуждал, о том, что, будет, если выкопать допотопные механизмы. И вот тебе, они на столе стоят. У меня на столе.

Когда две чашечки прозрачного янтарного напитка уже соблазнительно дымятся на белой скатерти, Маркони берет в руки один предмет, тот, что похож на браслет, разглядывает его и подходит с ним ко мне:

– Смотри, вот здесь значок такой интересный. Видишь, первый, тот, что побольше. Вот тут, рука с кольцом.

– Да, а кольцо у него на согнутом пальце почему-то.

– Присмотрись к кольцу внимательнее.

– Ты хочешь сказать, что похоже на наш браслет?

– Да. А посмотри на руку!

– Ты хочешь сказать, что браслет может уменьшаться, раз он на палец надет?