Виктор Довженко - Белые гондолы. Дары Отступника

Глаза студента то с сомнением всматриваются мне в лицо, то перебегают вниз, на уже закрытые двери станции. Наконец, наверное, помолившись, он принимает решение:

– Ладно, Давид, с Божьей помощью, пошли, что ли.

– Вот спасибо! Если честно, одному мне было бы жутковато.

– Да я уверен, что нам и вдвоем будет достаточно жутковато!

Мы спускаемся по лестнице, я звоню в дверной звонок Владу. Через минуту сторож впускает нас, ворча себе под нос: "Охотники за головами". Я достаю из рюкзака увесистый мятый складчатый кусок резины, от которого в ближайшие часы будет зависеть успех нашей ночной авантюры. Из его складок обильно сыпется тальк. Разобравшись с клапанами, я прилаживаю ножной насос, который, к счастью, работает вполне исправно. Минут через двадцать матовые пузатые борта лодки уже звенят под щелчком пальца.

– Парни, моя смена заканчивается в полшестого утра. Не позже полпятого-пяти я жду вас здесь. Мне все равно, утонете ли вы или будете сражаться с Головой всю ночь, как Руслан, но в полпятого чтобы были тут. А еще лучше, сдуйте обратно вашу старую галошу и возвращайтесь в теплые кроватки. Если что-то пойдет не так, кричите посильнее. Сторожа сидят не на каждой станции. Голова-то у нас где-то неподалеку от станции "Ручьи" стоит? Там сторожа, кажется, нет. Но на Озере точно есть, а вам его пересекать надо, чтобы попасть в нужный виток. Держитесь аккура-а-а-тненько по стеночке, и никто вас не заметит в темноте. Фонарь на озере не включайте. Из этого тоннеля выйдете, сразу по Озеру направо, вроде третий тоннель снова направо. Да, третий, точно.

Я показываю Владу бумажку с планом Канала:

– Да у меня схема есть!Третий, все правильно.

– А если сторож вас заметит и полицию вызовет, не надо бежать и прятаться, все равно найдут. Оправдывайтесь как хотите, но меня вы не знаете. Поняли?

Мы киваем. Дотащив лодку до воды, мы сбрасываем ее вниз. Влад ложится животом на плиты платформы и сильно перегнувшись, придерживает ее рукой. Стараясь не соскользнуть в холодную воду, мы с Александром по очереди спускаемся на надувное дно. Влад встает на ноги и передает мне весло.

– Привет Голове! А весло-то у вас от байдарки.

– Да уж какое есть…

Лодка верстальщика по-прежнему выглядит хорошо надутой и даже почти новой, это придает мне уверенности. Я беру весло поудобнее, мы отплываем от каменной платформы и тихо входим в черное жерло тоннеля.

Александр впереди, светит на воду фонариком. Я сзади, загребаю двухлопастным, действительно, байдарочным веслом. Это не очень удобно, лодка довольно широка, и приходится наклоняться то вправо, то влево, что слегка раскачивает нашу надувную посудину. Студент вытягивает руку в сторону, и луч фонаря перебегает вертикально вниз, под нас, под воду. Я поднимаю весло. Вода такая прозрачная и спокойная, что возникает полное ощущение, будто наша лодка парит в воздухе на высоте двух метров над мокрым закругляющимся полом тоннеля. Проплывает маленькая серебряная рыбка, за ней другая. Александр оборачивается ко мне:

– Вот бедняги, чем они тут питаются?

Я пожимаю плечами. Действительно, чем? Водорослей на гладких стенах почти нет, так, только какая-то слизь. Наверное, рыбкам этого достаточно. Хищников и рыбаков нет, и на том спасибо.

Но студент даже негромко вскрикивает от неожиданности: луч фонаря пересекает рыбина довольно внушительных размеров, явно преследующая мелюзгу. Вот тебе и нет хищников!

Александр говорит:

– Похоже на карпа!

– Ага, и довольно увесистого.

Продвигаемся дальше. Тоннель так величественен, вода так прозрачна и темнота так непроглядна, что я начинаю чувствовать себя подавленно. Я вижу, что мой спутник тоже как-то ссутулился. Тоже, наверное, под впечатлением. Но тут я вспоминаю Лиану, ее последний взгляд на лестнице, и сразу ощущаю прилив крови к щекам.

Проходит минут пятнадцать, и мы из закругления лепестка тоннеля выплываем в короткий прямой отрезок, который выходит на Озеро. Впереди показывается часовня, освещенная слабым лунным светом. Александр выключает фонарик. До озера остаются какие-то полсотни метров.

Студент шепчет:

– Может, мне погрести?

– Вот Озеро пройдем…

Полукруг призрачно освещенного Озера и Острова с часовней вместе с перевернутым полукругом их отражения становится все больше и больше. Я пытаюсь прижать лодку как можно ближе к стене тоннеля. Вот мы уже медленно пробираемся вдоль круговой галереи, которая возвышается тремя метрами выше нас. После абсолютно темного тоннеля нам кажется, что мы видны, как на ладони. Александр оборачивается:

– Как думаешь, заметят нас?

Он показывает пальцем на освещенное окошко сторожа на противоположном конце Озера.

– Вряд ли, у него там свет включен, а тут ночь.

Мы минуем первый поворот. Этот виток тоннеля славится тем, что в нем всегда сильно сквозит. В любую погоду там очень ветрено. Маркони рассказывал мне, что он подхватил воспаление легких, когда следил за работами на станциях этого витка Канала. Нашу лодку сразу же начинает сносить к центру Озера, и мои уже немного уставшим рукам нелегко дается снова вернуть ее в тень стены.

Во второй поворот нас начинает затягивать этим же сквозным ветром. Сделав несколько яростных гребков, я пересекаю жерло тоннеля, правда, чуть не сбросив в воду студента. На Озере все так же тихо, всплески моего весла не нарушают этой темной безмолвной гармонии, энергетическим и композиционным центром которой является белый силуэт часовни.

И вот перед нами третий поворот направо. В общем-то, повернуть можно только направо, ведь мы обходим круглое Озеро против часовой стрелки. На этом витке расположены четыре станции, Голова стоит в расширении между первой станцией, "Ручьи", и второй, "Бульвар героев". Столкновение с плывущей Головой произошло как раз у "Ручьев". Если бы оно было в тоннеле, никто не увидел бы этого жуткого зрелища, которое снимала камера с платформы станции. Мы поворачиваем в нашу финишную прямую, вернее кривую. Александр снова просит у меня весло:

– Давай я погребу!

– Да, греби. Только постарайся без плеска, впереди будет станция, а на ней сторож сидит.

Я забираю у студента фонарик и поднимаю его на вытянутой руке, но так, чтобы он освещал только небольшое пятно перед лодкой. Александр старательно загребает воду, негромко сопя при каждом ударе весла. Приблизительно через полчаса тоннель впереди чуть-чуть светлеет.

Я говорю своему спутнику:

– Станция, давай весло разберем.

– Зачем?

– Пригнемся, возьмем в руки по лопасти и тихонько проплывем под платформой. Иначе сторож заметит.

Наша лодка подплывает поближе. Александр отвинчивает от рукоятки весла лопасти и передает одну мне. "– Действительно, как заправские ниндзя", – возникает у меня мысль. Мы сильно сгибаемся и почти ложимся в лодку, одной рукой подгребая воду лопастью весла. Мне нравится то, как держится студент во время нашего похода, не ноет, не болтает лишнего, не молится вслух, и вообще делает все, как надо. " – Где сейчас Лиана и о чем она сейчас думает?" – я вспоминаю о Лиане, и мне ужасно хочется оказаться сейчас не в этом мрачном тоннеле, а рядом с ней, в уютном кафе или на скамейке романтического ночного парка. " – Интересно, сможем ли мы отвертеться, если нас поймают?"