Антонов Акимович - Крик

И вот, однажды, у нашего дома встретила Ленку Кедрову. Мы с ней раньше в параллельных классах учились. Жила она в соседнем подъезде, училась в каком-то экономическом институте и работала на фирме. И, я слышала, вышла замуж, и очень удачно. Мне рассказывали, что ее муж очень даже состоятельный мужик. Сейчас, к подъезду дома она подъехала на БМВ. Сама за рулем. Она изредка навещала родителей. Увидев меня, она остановилась. Поздоровались. Она, наверное, слышала, что случилось с моим мужем, и выразила, конечно, соболезнование. Потом разговорились про школу, про учителей, но вдруг она заторопилась. А то, говорит, мне в салон нужно, а затем с мужем на званый обед успеть. Вот к маме заехала, лекарства завести. В пробках простояла, а в салон далеко, пожалуй, не успею.

– У тебя вроде нормальная голова. Так, подправить немного.

– Да неудобно лишь бы как. Там этот бомонд гребанный, все замечает.

Она уже пошла к подъезду, но вдруг остановилась и говорит:

– Ты же парикмахер прирожденный, помню в девках прически всем делала. Вкус у тебя безупречный. Ты сейчас в салоне работаешь?

– В салон черта с два устроишься. Вообще нигде не работаю, но навыки не потеряла. Если хочешь, могу подправить.

– Ну, я сейчас матери лекарства занесу, потом к тебе. Номер квартиры не изменился?

Моя работа ей понравилась. Она стала деньги предлагать, но я отказалась, хотя деньги были нужны, и она предлагала хорошую сумму. Сказала, чтобы я не удивлялась, в салоне за такую работу в несколько раз больше взяли бы. Но я отказалась. И правильно сделала. Не забыла она этого. Ну и работа моя понравилась. После этого она иногда заезжала ко мне, но здесь по части оплаты была уже настойчива. Говорила, что для нее это не деньги, а мне в моем положении любой рубль в строку. Ну и когда работаешь, как обычно, с клиентами, болтали много. Работа у нас такая. А с ней было о чем поговорить, все-таки в одном дворе выросли. И вот однажды она мне говорит:

– У мужа в компании освободилась должность генерального директора одной из фирм. У них этих фирм, так называемых дочерних, несколько десятков. Все они, конечно, находятся под присмотром, хотя вроде бы формально самостоятельны. Этих фирм у всех больших компаний по несколько десятков, а у Лукойла, например, говорит муж, так под сотню. Созданы они в основном, чтобы уходить от налогов. Сейчас ведь все от налогов стремятся убежать. Даже ты не хочешь платить.

– А за что я должна платить?

– За работу на дому.

– Ты что, серьезно?

– Конечно. Где-нибудь в проклятых Штатах, если бы узнали, тебе срок светил бы.

– Да ты что? Тут и так жить не на что, и еще за свое же срок. С ума можно сойти!

– Это называется: «развитый капитализм», дорогая.

– А я думала капитализм, это свобода слова, свобода еще черт знает чего. А, оказывается, капитализм это еще и срок за свое же. Вот нам сразу бы эти гребанные либералы объяснили, что такое на самом деле капитализм, их бы дружно и весело отправили строить этот самый капитализм в холодные края. А то свобода слова, свобода слова. А кому она нужна, если есть ничего.

Мы с ней вместе расхохотались.

– Вот такой им генеральный директор и нужен, – сказала она, смеясь. Красивый и веселый. Я тебя мужу так и рекомендовала.

Я думала, она просто так – посмеялись и разошлись. Но через два дня звонит она мне и говорит:

– Одевайся поприличнее и построже, завтра пойдешь на собеседование. Спросишь по телефону Валерия Михайловича. Это мой муж. Он тебе скажет куда, к кому и во сколько. Да, и еще одно. Ничему и никому не удивляйся. Веди себя спокойно и с достоинством. Тебя рекомендует очень уважаемый в этой фирме человек. Поняла?

3

Я позвонила ее мужу, а он дал телефон Дятлова, начальника отдела безопасности НК, и тот встретил меня в этот же день. О моей работе спросил лишь вскользь, для сведения. Спросил про доходы. Подробно расспрашивал про Игоря, про наши с ним взаимоотношения, как все произошло.

– Так из-за чего, ты думаешь, он покончил с собой? – спросил он. – Так вот, честно и откровенно. Ведь постороннему человеку можно сказать. Я не настаиваю, но хотелось бы знать. Впрочем, можешь и не отвечать.

– Если отвечу, что не знаю, вы поверите?

– Могу и поверить. Время сейчас такое – неопределенное во всем.

– Так вот, скажу, что и вправду не знаю. Он Физтех закончил, работы никакой, с деньгами трудно. Я не работаю, маленький ребенок. И никакого просвета.

– Может быть, он ревновал вас? Вы женщина красивая…

– Мне в то время не до этого было, не до любви на стороне. Маленький ребенок, денег нет. Муж почти всегда дома.

– Он что, не пытался устроиться? Пошел бы шмотками торговать. Извоз из-за рубежа и прочее. Они, говорят, очень неплохо зарабатывают.

– Я ему раз об этом сказала. Он стал будто чужой. Что-то я в нем не поняла.

– Да, вот они. Порядочные, интеллигентные и способные мальчики. Другой бы мог просто сбежать. А он, выходит, осудил себя. А на поклон к судьбе не захотел пойти. Как вы считаете?

– Может и так.

– Плохо сейчас с деньгами? Так, откровенно.

– Не то слово.

– А замуж не собираетесь? Извините, но нам это нужно знать.

–Кому я с ребенком нужна. Да и не могу я сейчас.

На этом беседа закончилась. И через два недели меня пригласили на беседу к Лобову, вице-президенту НК по безопасности. Как я потом узнала из опыта других, они проверяли меня по своим каналам – через милицию, через ФСБ и даже через свои связи в среде воров в законе.

Лобов уже ни о чем не спрашивал. Просто слушал повторение моих сведений о биографии. Слушал и внимательно смотрел. Я бы даже сказала, смотрел с удовольствием. Потом вдруг сказал:

– Ваше дело я у секретаря оставил. Если Вам не трудно, сходите в приемную, возьмите у нее.

Я встала и пошла. Я уже поняла по его взгляду, по его лицу, по улыбке, что я ему симпатична. И дело он забыл у секретаря не просто так, ему приятно было посмотреть, как я иду, приятна моя фигура.

Когда я вернулась, он с кем-то разговаривал по телефону. Я передала ему папку. Он положил папку перед собой, и так и не открыл ее. Жестом руки предложил мне приземлиться на стул. Закончив разговор, весело посмотрел на меня и сказал:

– Мы вас принимаем на должность генерального директора ЗАО.

– И все? – удивилась я. Он рассмеялся.

– Что значит все?

– Ну, там, какие-то должны быть процедуры. Ну, не знаю.

– С вами будет заключен контракт. Там будет все прописано, и вам все объяснят.

Когда вышла из офиса, подумала, что он ничего, очень даже ничего. Высокий, стройный и улыбка у него приятная. И вроде меня оглядывал по-мужски, и я ему понравилась. Это даже греет. Но я уже это проходила, с хозяином салона. И меня еще одно удивило – ни Дятлов, ни Лобов, ни словом не обмолвились о моей будущей работе. Ну просто – ни словом.