Ха-Джун Чанг - Недобрые Самаритяне: Миф о свободе торговли и Тайная История капитализма

Подавляющее большинство мексиканской диаспоры - это недавние эмигранты, но есть среди них и потомки тех мексиканцев, которые стали американцами в результате аннексии крупных частей мексиканской территории, включая, целиком или частично, нынешние Калифорнию, Нью-Мексико, Аризону, Неваду, Юту, Колорадо и Вайоминг по итогам Американо-Мексиканской войны (1846–1848 гг.) по Договору Гвадалупе-Идальго (1848 г.).

Данные приводятся по: M. Weisbrot et al. (2005), ‘The Scorecard on Development: 25 Years of Diminished Progress’, Center for Economic and Policy Research (CEPR), Washington, DC, September, 2005 ( http://www.cepr.net/publications/development200509.pdf), Figure 1.

Мексиканский среднедушевой ВВП претерпел падение в 2001 (-1,8%), 2002 (-0,8%), и 2003 гг. (-0,1%) и вырос только в 2004 г. на 2,9%, что было едва-едва достаточно, чтобы вернуть доход на уровень 2001 г. В 2005 г., по некоторым оценкам, он вырос на 1,6%. Это означает, что к концу 2005 г. мексиканский среднедушевой ВВП был на 1,7% выше, чем в 2001 г., что эквивалентно ежегодному темпу прироста приблизительно в 0,3% за период 2001–2005 гг. Данные за 2001–2004 гг. взяты из соответствующих выпусков ежегодного отчёта Всемирного банка: World Development Report (World Bank, Washington, DC). Данные за 2005 г. (прирост дохода 3%) взяты из: J. C. Moreno-Brid & I. Paunovic (2006), ‘Old Wine in New Bottles? – Economic Policymaking in Left-of-center Governments in Latin America’, Revista – Harvard Review of Latin America , Spring/Summer, 2006, p. 47, Table. Данные о росте населения за 2005 г. (1,4%) экстраполированы по данным Всемирного банка за 2000-2004 гг., приведённых в: World Development Report 2006 (World Bank, Washington, DC), p. 292, Table 1.

Подушевой ВВП Мексики в период 1955–1982 гг. рос на уровне более 6%, по данным J. C.Moreno-Brid et al. (2005), NAFTA and ‘The Mexican Economy: A Look Back on a Ten-Year Relationship’, North Carolina International Law and Commerce Register , vol. 30. Поскольку прирост населения Мексики в этот период составлял 2,9% в год, то это даёт нам прирост среднедушевого ВВП примерно в 3,1%. Данные о приросте населения рассчитаны по: A. Maddison (2001), The World Economy – A Millennial Perspective (OECD, Paris), p. 280, Table C2-a.

Дальнейшие подробности см.: H-J. Chang (2005), Why Developing Countries Need Tariffs – How WTO NAMA Negotiations Could Deny Developing Countries’ Right to a Future , Oxfam, Oxford, and South Centre, Geneva ( http://www.southcentre.org/publications/SouthPerspectiveSeries/WhyDevCountriesNeedTariffsNew.pdf), pp. 78–81.

Таможенные тарифы дают 54,7% поступлений в бюджет в Свазиленде, 53,5% на Мадагаскаре, 50,3% в Уганде и 49,8% в Сьерра-Леоне. См. Chang (2005), pp, 16–17.

T. Baunsgaard & M. Keen (2005), ‘Trade Revenue and (or?) Trade Liberalisation’, IMF Working Paper WP/05/112 (The International Monetary Fund, Washington, DC).

Теория ХОС названа в честь двух шведских экономистов Эли Хекшера и Бертила Олина (Heckscher, Ohlin) [ Улина по-шведски ], которые выдвинули её в начале XX в. и Поля Самюэльсона (Samuelson), американского экономиста, который развил её в середине XX в. В этой версии теории свободной торговли, для каждого продукта существует только одна «наилучшая практика» (т.е. наиболее эффективная технология), которой будут пользоваться все страны, если они производят его. Если каждый продукт имеет одну наилучшую технологию своего производства, сравнительное преимущество страны не может определяться её технологиями как в теории Рикардо. Оно определяется тем, насколько пригодны технологии изготовления каждого продукта для страны. В теории ХОС пригодность конкретной технологии для страны зависит от того, на сколько интенсивно она использует факторы производства (т.е. труд или капитал), которыми страна относительно обильно наделена.

В этом смысле Теория ХОС крайне нереалистична в одном важнейшем отношении – она подразумевает, что развивающиеся страны могут пользоваться теми же технологиями, что и развитые страны; но ведь именно невозможность применять более продуктивные (и, естественно, более сложные) технологии и делает эти страны бедными. И защита зарождающихся отраслей как раз и нацелена на повышение таких возможностей, известных среди экономистов как «технологические возможности».

Слово «сравнительные», в термине «сравнительные преимущества» относится не к сравнениям стран, а к сравнению продуктов. По причине того, что люди путают эти две вещи, они иногда считают, что бедные страны не имеют сравнительных преимуществ ни в чём, что логически невозможно.

Заметки Брифинга Белого Дома для Представителей Торговой Ассоциации за Свободную и Справедливую Торговлю от 17 Июля 1986 г.

Oxfam (2003), ‘Running into the Sand – Why Failure at Cancun Trade Talks Threatens the World’s Poorest People’, Oxfam Briefing Paper, August 2003, p. 24.

Данные по тарифам приводятся по: Oxfam (2003), стр. 25–27. Данные о доходах взяты из материалов Всемирного банка. В 2002 году, Франция и Бангладеш заплатили американских тарифов около 320 млн.долл. и 300 млн.долл. соответственно. Совокупный доход Бангладеш в том же году составил 47 млрд.долл., Франции - 1457 млрд.долл. В том же году Британия заплатила около 420 млн.долл. американских тарифов, тогда как Индия - около 440 млн.долл. Их доход в этом же году составил 1565 млрд.долл. и 506 млрд.долл. соответственно.

По оценке Oxfam 2002 года, европейцы, через субсидии и тарифы, поддерживают молочную промышленность на сумму 16 миллиардов фунтов стерлингов в год. Это эквивалентно сумме более 2 долларов на корову в день – половина мирового населения живёт на менее чем половину этой суммы. Oxfam (2002), ‘Milking the CAP’, Oxfam Briefing no. 34 (Oxfam, Oxford). Downloadable at: http://www.oxfam.org.uk/what_we_do/issues/trade/downloads/bp34_cap.pdf

T. Fritz (2005), ‘Special and Differential Treatment for Developing Countries’, Global Issues Paper no. 18, Heinrich Böll Foundation, Berlin.

В 1998 году, в клубе богатых стран ОЭСР, было предложено Многостороннее Соглашение по инвестициям (MIA), которое должно было наложить строжайшие ограничения на возможности государства регулировать иностранные инвестиции. Соглашение, якобы, было только для богатых стран, но окончательной целью было включить в него развивающиеся страны. Предложив позволить развивающимся странам добровольно присоединяться к Соглашению, богатые страны надеялись, что из страха подвергнуться обструкции сообществом международных инвесторов, все развивающиеся страны в конечном итоге будут принуждены присоединиться. Некоторые развивающиеся страны, такие как Аргентина (в то время преданный последователь МВФ и ВБ), с энтузиазмом вызвались подписаться, подбивая другие развивающиеся страны поступить так же. Когда в 1998 году, по причине разногласий между самими богатыми странами, предложение забуксовало, богатые страны попытались вернуться к нему, подняв его в рамках ВТО. Но и в 2003 году на Канкунской министерской конференции его исключили из повестки дня ВТО по причине сопротивления со стороны развивающихся стран. По поводу развития этих событий см. H-J. Chang & D. Green (2003), The Northern WTO Agenda on Investment: Do as we Say, Not as we Did (CAFOD [ Католическое Агентство Заморского развития- Catholic Agency for Overseas Development ], London, and South Centre, Geneva), стр. 1–4.