Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Таблица 7.1 дает (в первом приближении) представление об основных макроэкономических трендах в 1990-е гг. Из нее видно, что неолибералам-реформаторам не удалось достичь главного – обеспечить стабильно высокие темпы хозяйственного развития.В самом деле, в течение десяти лет аргентинская экономика трижды (в 1990, 1995 и 1999 гг.) демонстрировала отрицательный рост, и только однажды (в 1991–1994 гг.) был зафиксирован спурт, хотя и сравнительно кратковременный. Таким образом, волатильность динамики ВВП, характерная для предшествующего периода, сохранилась и в 1990-е гг.

Таблица 7.1 Динамика макроэкономических показателей в 1990–1999 гг. (млн дол.)

Составлено по:Dos siglos de economia argentina (1810–2004). P. 173, 450, 461, 462, 528, 593. Реальная зарплата дана в песо в ценах 2004 г.

На первый взгляд успехом правительства К. Менема – Д. Кавалло стало «удушение» инфляции,десятилетиями терзавшей аргентинское общество. В 1999 г. была даже зафиксирована дефляция, т. е. не повышение, а снижение уровня цен. Но и здесь все было не так просто и однозначно. Во-первых, дефляция сопровождала падение деловой активности, сокращение эффективного платежного спроса и развивалась на почве неуверенности (у производителей и потребителей) в будущем. Причем развеять эту неуверенность правительство оказалось не в состоянии. Во-вторых, в процессе приватизации сектора услуг (телекоммуникации, энергетика, водоснабжение и т. д.) было законодательно установлено, что индексация тарифов должна проводиться в соответствии с темпами инфляции в США. А поскольку инфляция во второй половине 1990-х гг. в Соединенных Штатах была выше, чем в Аргентине, то рост тарифов опережал общее повышение цен в стране, что оборачивалось дополнительными финансовыми потерями как рядовых аргентинских потребителей, так и реального производственного сектора, терявшего конкурентоспособность из-за возросших расходов. Другой парадокс.К середине 1990-х гг. в Аргентине заработали кредитно-финансовая и банковская системы, резко (на 745 % в период 1991–1998 гг.) возросла денежная масса, находившаяся в обращении. В 1997 г. в стране циркулировало свыше 20 млрд наличных долларов США, т. е. примерно 570 дол. на душу населения, что в тот момент делало ее одной из самых долларизированных экономик в мире. Возросшие доходы определенной части населения привели к огромному росту банковских депозитов, причем как в песо, так и в долларах. Напомним, что в кризисный 1989 г. их объем сократился до 530 млн дол., а вот к середине 2000 г. возрос почти в 160 раз (!), составив 32 млрд в песо и 52 млрд в валюте США, т. е. всего 84 млрд дол./песо266. Ощутимо увеличился объем займов и кредитов, предоставляемых банковской системой юридическим и физическим лицам (см. табл. 7.2). Казалось бы, это свидетельствовало о доверии граждан и бизнес-сообщества к реформированной кредитно-финансовой системе. Но одновременно огромных объемов достигла утечка частных капиталовиз Аргентины (более 100 млрд дол. к 2000 г.)267.

Таблица 7.2 Займы и кредиты банковской системы Аргентины (млн песо/дол.)

Составленопо данным: Ministerio de Economia. – www. mecon. gov. ar

Далеко не все гладко было с финансированием на внутреннем кредитном рынке, и вот почему. Подавляющее большинство аргентинских предприятий – это малые и средние компании, для которых вопрос повышения собственной продуктивности (а часто и выживания) напрямую зависит от доступа к кредитам. И здесь неолиберальная модель не срабатывала. Поскольку в условиях ускоренного экономического роста спрос на кредиты был чрезвычайно высок, то и их стоимость (цена денег) на местном финансовом рынке была явно завышенной, нередко достигая 20–30 % годовых. Понятно, что абсолютное большинство малых предпринимателей были отрезаны от «свежих денег» и тем самым поставлены в очень жесткие макроэкономические условия. Что же касается крупных предприятий, и в первую очередь филиалов ТНК, то их ситуация была несравненно лучше, поскольку они имели доступ к международным кредитам, чья стоимость в 3–4 раза и более была ниже, чем цена кредитов на аргентинском рынке.

Парадоксальным образом завершились широко разрекламированные попытки кабинета К. Менема реформировать государственные структуры. Демонтаж госсектора в экономике отнюдь не привел к тому, что обещали реформаторы, ожидало аргентинское общество и ради чего это делалось: сокращению расходов, уменьшению бюрократизма, снижению коррупции. Аргентина в ходе рыночных преобразований получила нечто совершенно противоположное, плохо укладывавшееся в традиционные экономические схемы неолиберализма. Вопреки многочисленным заявлениям, консолидированные (федеральные власти плюс провинции) государственные расходы в 1990-е гг. не только не сокращались, но, напротив, быстро росли: с 16,3 млрд дол. в 1989 г. до 68,6 млрд дол. в 1999 г. (увеличение в 4,2 раза)268, заметно обгоняя темпы роста экономики.

Таблица 7.3 Государственные служащие в Аргентине: количество и заработная плата

Источник. IMF – http://www.imf.org/extemal/np/speeches/2002/071702.htm

Критики правительства утверждали, что в Аргентине в конце 1990-х гг. было примерно такое же количество госслужащих (порядка 1,8 млн человек), как и в США, при соотношении численности населения двух стран 1:8270. При всей сомнительности такого утверждения бесспорно одно: в результате рыночных реформ ощутимого сокращения «бюрократического навеса» над аргентинским обществом не произошло.Данные табл. 7.3 показывают увеличение вдвое средней заработной платы госслужащих и повышение на 30 % удельного веса их совокупных официальных вознаграждений в национальном ВВП.

Традиционно являясь страной сильно берущих чиновников, Аргентина и во времена К. Менема не изменилась в лучшую сторону. Коррупция и разного рода злоупотребления приняли тотальный характер, и сама власть в этом смысле показывала пример всему обществу. Вот несколько характерных фактов. Депутаты Национального конгресса получали в среднем 6,4 тыс. дол. в месяц (в несравненно более богатой и благополучной Австралии – 5,3 тыс.) и содержали за государственный счет целую армию помощников, порученцев и секретарей: 8132 человека на 329 законодателей. Еще комфортнее чувствовали себя представители власти на местах. Так, в провинциях обычным делом было месячное жалование законодателей, судей и других высоких должностных лиц порядка 12 тыс. дол. И это в стране, где у миллионов граждан заработок не превышал 300–400 песо/долларов. В провинции Формоза (одной из небольших и сравнительно бедных) при 504 тыс. жителей было больше законодателей, чем в германской земле Бавария с населением свыше 12 млн человек и ВВП в 156 раз (!) большим. При этом и бюджет у аргентинцев был солиднее, чем у их немецких коллег271.