Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

Большое значение имел тот факт, что государству (впервые за многие годы) удалось ослабить зависимость от традиционных групп давления – местных и транснациональных монополистических структур и международных финансовых организаций. При правительстве Н. Киршнера начала выстраиваться новая парадигма частногосударственного партнерства, приоритетное значение в которой отводится долговременным общенациональным интересам. Несмотря на серьезные испытания и тяжелые потери кризисных лет, аргентинская политическая система прошла проверку на прочность и имеет шансы консолидироваться. Именно такую цель продекларировал правящий режим. Не случайно в одном из первых пунктов повестки дня кабинета К. Фернандес де Киршнер фигурировало достижение национального согласия. Ориентируясь на пример Испании, в которой после смерти Ф. Франко основные политические партии, профсоюзы и предприниматели заключили соглашение о сотрудничестве («пакты Монклоа»), Розовый дом также политически нацелился на подобную трехстороннюю договоренность.

Но реализация нового модернизационного проекта сопряжена со многими рисками как внутреннего, так и внешнего порядка. Оставаясь на почве реальности, следует подчеркнуть, что наблюдавшийся в Аргентине в 2003–2008 гг. быстрый хозяйственный рост на первоначальном этапе в значительной степени носил восстановительный характер (после рецессии и кризиса начала нынешнего века). Затем задача осложнилась. Избыточные производственные мощности стали близки к лимиту, и потребовались значительные инвестиции для увеличения и – что еще важнее – обновления основного капитала. Это стало одним из главных вызовов правительству в экономической области.

Во внешней сфере возникла угроза ухудшения международной торгово-экономической конъюнктуры. Мировой финансовый кризис 2008–2009 гг. вновь властно напомнил, что глобализация – это не только новые хозяйственные возможности, но и возросшие трансграничные риски. Это факт, что Аргентина получила немалые дивиденды от повышения цен на сырье и продовольствие. Беспрецедентные экспортные доходы обеспечили профицит бюджета, позволили финансировать масштабные программы инфраструктурного и социального развития. Но что будет, если произойдет долговременное ощутимое падение мировых цен на основные товары аргентинского экспорта? Это может серьезно повлиять в негативном плане на состояние экономики, вызвать крупные социальные и политические осложнения. Таковы только некоторые из вызовов, с которыми столкнулась аргентинская нация на пути в XXI век.

В январе 2002 г. шел 41-й месяц с начала экономической рецессии в Аргентине. За это время рецессия уже перешла в депрессию, а депрессия – в кризис, глубина которого измерялась не столько падением ВВП, сколько отчаянием миллионов аргентинцев, потерявших надежду найти работу, лишившихся доступа к своим финансам, помещенным в «загончик», не выдержавших конкуренции с заполонившими местный рынок импортными товарами, утративших веру в сегодняшний и завтрашний день.

«План Дуальде»: отказ от «конвертируемости» и девальвация песо

После упорной подковерной борьбы между различными группировками ХП, в ходе которой в течение нескольких дней сменилось три главы государства, 1 января 2002 г. Законодательная ассамблея в составе обеих палат Национального конгресса практически единодушно проголосовала за нового президента страны – сенатора Э. Дуальде. Бывший вице-президент при К. Менеме (с которым они затем стали политическими архиврагами [46] ), губернатор крупнейшей в Аргентине провинции Буэнос-Айрес и неудачливый соперник Ф. де ла Руа на выборах 1999 г., Э. Дуальде, называющий себя «биологическим перонистом», а вместе с ним и Хустисиалистская партия взяли убедительный реванш. В своей инаугурационной речи 1 января 2002 г. новый президент так сформулировал главные задачи правительства: 1) восстановить авторитет политических институтов Аргентины; 2) гарантировать мир в стране; 3) заложить основы для трансформации сложившейся социально-экономической модели315. Специальное внимание уделялось укреплению властных механизмов воздействия на хозяйственные процессы. «Политика всегда должна управлять экономикой. В последние годы в Аргентине, похоже, экономика управляла политикой, и теперь мы имеем то, что имеем», – подчеркивал Э. Дуальде316.

Возвращение ХП на вершину власти подтвердшо роль перонизма как ведущей национальной политической силы, находящейся в фокусе общественного интереса и сохраняющей мощные рычаги влияния на социально-экономическую обстановку в Аргентине. Очередное пришествие во власть перонистов произошло в специфическом внутриполитическом, экономическом и социальном контексте:

ХП еще раз предстала как единственная партия национального масштаба, способная взять на себя максимальную политическую ответственность, пойти на риск и думать не только о будущих выборах, но и о будущем государства;

в Аргентине в тот момент возобладало общественное настроение тотального неприятия властных элит, прежде всего, профессионального политического класса (см. табл. 8.1), особую популярность приобрел лозунг: «Пусть убираются все!»;

как свидетельствовали социологические замеры, в стране, перенасыщенной проблемами и очевидно нуждавшейся в глубоких переменах, растущая часть населения все больше укреплялась в мысли, что в своем неолиберализме аргентинцы зашли слишком далеко, нужно было притормозить, а может, остановиться и даже слегка подать назад.

Таблица 8.1 Эволюция имиджа отдельных социальных групп аргентинского общества (поддержка в % от числа опрошенных)

Источник. Mora у Araujo М. La Argentina: una victima de si misma. Debil gober-nabilidad у bajo consenso social // Sanchez Amau J. C. (editor). Crisis económica у politicas püblicas. Las experiencias de Rusia у Argentina. Buenos Aires, 2003. P. 337.

Именно на долю Э. Дуальде выпало сыграть роль такого тормоза и внести в экономическую и политическую ткань Аргентины качественные изменения, влекущие за собой перемену вектора общественного развития. Задача была изначально не из легких, особенно с учетом неполной легитимности его президентства (избрание не на всеобщих выборах, а парламентариями). Прекрасно идеологически натренированный в популизме, знающий изнанку «большой политики» и учитывающий настроения народа, Э. Дуальде не скрывал своего отношения к местным элитам. «Мы, включая и меня, – дерьмовые руководители, – заявлял он. Такова моя точка зрения. А люди говорят о нас и худшие вещи: коррумпированные, преступные, беспомощные, ограниченные, сукины дети, продающие родину. Все, что угодно. Так они думают о политическом классе»317.