Петр Яковлев - Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине

На практике дискредитация элит находила свое выражение, в том числе и в падении престижа и влияния традиционных партий, в частности ГРС, которая после событий декабря 2001 г. рисковала сжаться до размеров карликовой структуры, и в появлении новых политических и гражданских образований, всерьез угрожавших позициям ХП. Дело дошло до того, что возникло предложение передать государственную власть так называемым народным ассамблеям. Комментируя эти идеи, Э. Дуальде писал, что они служили своего рода «комичной экстраполяцией большевистского лозунга 1917 г. «Вся власть Советам!»318. Масла в огонь подлил Р. Дорнбуш, опубликовавший в конце февраля 2002 г. статью, в которой предложил на пять лет передать управление аргентинской экономикой и финансами в руки иностранных специалистов. Аргентина «пожирает сама себя», утверждал Р. Дорнбуш, потому что в стране никто никому не доверяет и невозможно достичь национального согласия319.

В сложившихся условиях Э. Дуальде должен был политически и идейно реабилитировать перонизм, укрепить его лидерство в общественной жизни и в обозримом будущем обеспечить переход президентской власти к близкому по взглядам и на 100 % легитимному главе государства, т. е. избранному на всеобщих выборах. В конкретном плане перед кабинетом Э. Дуальде стояли следующие главные задачи:

♦ остановить отток капиталов и стабилизировать валютно-финансовое положение;

♦ найти общий язык с кредиторами и не допустить превращения Аргентины в международного изгоя.

При объявленном дефолте Буэнос-Айрес не мог рассчитывать на финансовую помощь из-за рубежа, оставалось полагаться на собственные силы. В этом плане единственным способом «перевернуть ситуацию» и пополнить государственную казну было изменение условий внешнеторгового обмена: сделать максимально выгодным экспорт, ограничить импорт и за счет положительного сальдо движения товаров и услуг увеличить валютные резервы.

7 января 2002 г., т. е. уже в конце первой недели пребывания Э. Дуальде у власти, Национальный конгресс принял Закон о чрезвычайном экономическом положении(на его подготовку правительству потребовалось всего три дня). Отметим основные положения закона. Первое: вводились налоги на экспорт углеводородов [47] . Впервые в аргентинской истории власти покусились на доходы (в том числе природную ренту) нефтяных компаний. Второе: исполнительная власть получила право устанавливать контроль над ценами на основные товары и коммунальные услуги, и с этой целью правительство приступило к переговорам о пересмотре условий 64 контрактов с частными компаниями, предоставляющими данные услуги. И главное – был положен конец более чем десятилетнему паритету аргентинского песо и доллара США.Тем самым прекращал свое существование принцип «конвертируемости» (валютного регулирования), служивший одной из опор неолиберальной модели, козырной картой в экономической игре властей Аргентины в 90-е годы прошлого века.

Отказ от «конвертируемости» вписывался в широкий международный контекст того времени. Как отмечала О.В. Буторина, в начале нового столетия «большинство успешных развивающихся стран и стран с переходной экономикой «переболели» привязкой национальных валют к доллару и перешли к плавающим курсам». И далее: «С учетом малой глубины их финансовых рынков (и, следовательно, высокой подверженности конъюнктурным колебаниям) следует признать, что переход к плавающим курсам является настоящим достижением макроэкономической политики»320.

Нельзя сказать, чтобы выход Аргентины из режима «конвертируемости» был хорошо продуман и организован. Вначале кабинет Э. Дуальде установил два параллельных курса песо по отношению к доллару: коммерческий (фиксированный) 1,4:1 – для внешней торговли, а для других операций – плавающий, который моментально «оторвался» от коммерческого и к середине 2002 г. достиг соотношения 3,6:1. В результате сами реалии хозяйственной жизни заставили правительство отказаться от принципа двух курсов и пустить песо в свободное плавание.

Неудивительно, что принятая радикальная мера встретила резкое осуждение авторов и адептов режима «конвертируемости». Так, К. Менем назвал девальвацию «тяжелейшей стратегической ошибкой» и предрек, что она будет означать «смертельный удар по экономической стабильности и международным позициям страны». Не менее категоричной была газета «Амбито финансьеро» – орган аргентинского «большого бизнеса»: «У нас нет больше финансовой системы… Это верх абсурда»321. Но каковы были реальные социально-экономические последствия девальвации?

Во-первых, в пересчете на доллары произошло резкое сокращение доходов основной массы населения. Средняя заработная плата работавших по найму составляла к началу 2002 г. порядка 580 песо (долларов), а вскоре после девальвации этот показатель, оставшись почти неизменным в национальной валюте, упал до 160 дол. США. В результате имело место падение покупательной способности большинства аргентинцев, сужение внутреннего рынка для многих товаров, в первую очередь эластичных по спросу, т. е. тех, сбыт которых подвержен сильным колебаниям в зависимости от уровня доходов потребителей (товары длительного пользования, недвижимость, предметы роскоши и т. д.). Особенно сильно сократился спрос на импортные изделия, поскольку цены на них в песо существенно возросли. В этих условиях правительству не оставалось ничего иного, как сдерживать рост цен на продукты питания, энергоресурсы, товары массового спроса, а также заморозить тарифы на коммунальные услуги.

Во-вторых, в результате девальвации одни бизнес-структуры выиграли, а другие проиграли. В числе первых оказались компании, работавшие преимущественно на экспорт и получавшие основные доходы в долларах. В числе вторых – фирмы-импортеры, а также компании, ориентированные исключительно на внутренний рынок. Изменение правил игры в результате девальвации не замедлило сказаться на показателях внешней торговли: при сохранении и начале роста экспорта произошло обвальное сокращение импорта (с 20,3 млрд дол. в 2001 г. до 9,0 млрд дол. в 2002 г.).

Образование огромного положительного сальдо во внешней торговле (в размере 16,7 млрд дол. в 2002 г.) в сочетании с прекращением выплат по основной части задолженности позволило правительству Э. Дуальде заблокировать тенденцию к сокращению валютных резервов и получить некоторую передышку для выработки и осуществления антикризисной стратегии.Основные усилия кабинета теперь могли быть направлены на достижение макроэкономической и макросоциальной стабилизации и – на этой базе – преодоление глубокого и многовекторного кризиса, охватившего все основные стороны жизни аргентинского общества.