Виктор Газман - Лизинг. Финансирование и секьюритизация

В табл. 1.10 сгруппированы сопоставимые показатели стоимости новых договоров лизинга и инвестиций в основные производственные фонды (исходя из методологии Росстата – до 2001 г. с НДС, с 2001 г. без НДС).

Таблица 1.10

Динамика лизинга и инвестиций в основные производственные фонды России в 1997–2010 гг.

Несмотря на то, что российский лизинговый рынок, пока, можно отнести к развивающемуся рынку, нам удалось выделить четыре цикла его развития: 1996–1999 гг.; 2000–2004 гг.; 2005–2007 гг.; 2007–2011 гг. Возможно, что крайний в этом списке цикл закончится не в 2011 г., а в 2012 г. или позже. Многое здесь будет зависеть, во-первых, от действий властей в части стимулирования обновления основных фондов посредством лизинга; во-вторых, от того, до какого уровня и года будет продолжаться наращивание объемов нового бизнеса и с учетом первого условия.

Как видно, получаются циклы с более часто повторяющимися четырехлетними периодами, т. е. эта периодичность примерно на 1–1,5 года короче, чем в странах с развитыми лизинговыми отношениями. Это в известной степени обусловлено применяемым в России льготным режимом ускоренной амортизации после 1997 г. В соответствии с нормами Налогового кодекса РФ и практикой ведения лизингового бизнеса в стране, значительная часть оборудования и транспортных средств амортизируется в течение четырех лет. То есть можно говорить о схожести со вторым видом лизинговой цикличности, который рассматривался в разделе 1.3.

Поскольку динамический ряд российского лизинга не столь продолжительный, как в других странах, затруднительно в полном объеме использовать методологию проведения расчетов, которая применялась к ведущим странам. В частности, ее апробация в российских условиях возможна начиная с 2003 г. Из восьми лет пять были удовлетворительными и три неудовлетворительными для лизинга. Это означает, что спад и погружение в кризис продолжались в среднем менее одного года, в то же время выход из кризиса происходил дольше года.

Кризис в лизинговой отрасли проявился в комбинации двух негативных, системно взаимосвязанных между собой факторов: кредитного сжатия и неплатежеспособности лизингополучателей.

Первый фактор стал ощущаться еще в начале 2008 г. и был отмечен в докладах на международной конференции по лизингу в Риме в конце февраля 2008 г. Процесс нарастания проблем синхронизировался с ростом ставки рефинансирования ЦБ РФ, когда посредством шести коррекций она увеличилась с 10 до 13 %. Помню, руководитель одной крупной лизинговой компании, зарегистрировавшей эмиссию облигаций на 1 млрд руб., задал тогда вопрос, стоит ли размещаться под купонный процент в 13,8 %. Мой утвердительный ответ, к сожалению, не повлиял на принятие управленческого решения. Через полгода у компании возник кассовый разрыв, и около миллиарда рублей как раз не хватило для поддержания ликвидности.

Примечательно, что кризис в лизинговой индустрии начался несколько раньше, чем в других отраслях экономики. Возможно, сказалась инерционность крупных хозяйствующих субъектов, которые в отличие от лизинговых компаний, в большинстве своем являющихся малыми и средними предприятиями, дольше использовали запасы оборотных средств, а также не столь часто обращались к заимствованиям, как это делают лизинговые компании. Однако вскоре волна накрыла всех.

Осенью 2008 г. заключение новых договоров у многих лизингодателей приостановилось или существенно сократилось. Лизинговая отрасль ранее других ощутила дисбаланс банковской системы и реального сектора экономики. Росло недоверие всех ко всем, и это обстоятельство явилось реакцией на неплатежи клиентов, ранее считавшихся добропорядочными. Возникновение проблем было обусловлено чрезмерными рисками, принятыми на себя финансовой системой, обслуживающей лизинговый бизнес страны, бо́льшими, чем позволяли бизнес-технологии, качество управления рисками. Отмечалось, что увеличение объемов дешевых кредитов способствовало инвестированию лизингодателями в активы с низкими инвестиционными характеристиками.

Действительно, в течение ряда лет многие лизингодатели структурировали свои сделки так, что они не казались рискованными. Лизингодатели исходили из того, что передаваемые в лизинг активы постоянно растут в цене, на них установился большой и устойчивый спрос. На некоторое оборудование и транспортные средства, производимые именитыми брендами, возникали очереди. Большой спрос поддерживался и на вторичном рынке бывшего в употреблении имущества. Эти обстоятельства внушали лизингодателям убежденность, что в том случае, если прекратятся платежи по действующим договорам лизинга, то принадлежащее им имущество будет изъято у неисполнительных лизингополучателей. При этом стратегический сценарий предусматривал, что изъятые активы можно будет спокойно продать и получить прибыль, так как их рыночная стоимость с учетом амортизации даже возрастала по сравнению с первоначальной стоимостью лизингового имущества. Возникала ловушка, когда лизингодатели абстрагировались от того, платит или не платит лизингополучатель по своим обязательствам, и от изменчивости цен на переданные в лизинг активы.

В дальнейшем, когда кризис стал набирать обороты, финансовое состояние многих лизингополучателей существенно ухудшилось. Значительная часть из них прекратила вносить лизинговые платежи, рыночная стоимость переданного в лизинг имущества стала уменьшаться на десятки процентов. Расторгнуть договоры лизинга и забрать имущество у неисполнительных лизингополучателей оказалось не так-то просто. В тех случаях, когда активы все же возвращались к лизингодателям, оказывалось, что они неликвидны и требуются существенные затраты на поддержание их в рабочем состоянии, охрану, а также возникали значительные расходы по предпродажной подготовке – техническому и сервисному обслуживанию, рекламе, юридическому сопровождению и т. п. Во многих лизинговых компаниях появились подразделения по изъятию имущества и продаже этой техники. Однако эффективность их работы оказалась не очень высокой, так как вторичные рынки, еще недавно кажущиеся надежными, поразил ступор. Кроме того, проблемы усугублялись, когда лизингодатели самостоятельно или через созданные ими SPV (Special Purpose Vehicle – специальное юридическое лицо) выступали в качестве эмитентов облигаций, выпуск которых обеспечивался денежными потоками по договорам лизинга.

Подобные ситуации, возникшие на рынке лизинговых услуг России, очень во многом схожи со сценариями, которые описал Пол Кругман – лауреат Нобелевской премии по экономике 2008 г., исследуя первопричины возникновения мирового финансового кризиса на рынке ипотеки США. Известный экономист ответил на вопрос, почему кредиторы снизили свои стандарты, следующим образом: «Они решили, что цены на недвижимость будут расти постоянно. Пока они изменялись только в сторону увеличения, и, с точки зрения кредитора, было не важно, сумеет ли заемщик расплатиться с ним по своим долгам: если платежи окажутся слишком высоки, покупатель может взять заем под дом, чтобы получить еще денег, а если случится худшее – просто продать дом и заплатить по ипотеке. …Но как только стоимость домов начала падать и их стало трудно продать, коэффициенты неплатежеспособности пошли вверх. …За время, которое требуется для того, чтобы выставить заложенный дом на рынок и продать его, дают о себе знать ряд негативных факторов: юридические издержки, ухудшение состояния пустых домов, если в них никто не живет, и т. д. Из-за этого кредиторы получают от заемщика дом, стоимость которого составляет лишь часть, примерно половину, первоначальной величины кредита» [Кругман, 2009, c. 232, 260].