Коллектив авторов - Государственное стратегическое управление

58 Имаи М. Кайдзен: ключ к успеху японских компаний. М.: Альпина Бизнес Букс, 2005.

59 Гусева Н. М., Медведев Г. Б. Перспективы внедрения бенчмаркинга в государственном управлении // Финансы и бизнес. 2011. № 2.

60 Там же.

61 Koellreuter Ch. Regional Benchmarking as a tool to improve regional foresight // Paper for STRATA – ETAN Expert Group Action. Brussels, 2001.

62 «О стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года». Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537; «Об основах стратегического планирования в РФ». Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 536; Правила разработки прогноза социально-экономического развития Российской Федерации (в ред. Постановления Правительства РФ от 17.12.2010 г. № 1045). Утверждены Постановлением Правительства

Российской Федерации от 22 июля 2009 г. № 596 «О государственном стратегическом планировании в Российской Федерации». Проект Федерального закона. 2009 г.

63 Анохина Е. М. Формирование системы государственного и регионального стратегического управления в России: уроки кризиса //Актуальные проблемы менеджмента в России на современном этапе: проблемы управления модернизацией экономики: Материалы международной научно-практической конференции. Ч. II. СПб.: ЭФ СПбГУ, 2011. С. 18–21.

64 Зубаревич Н. В. Влияние кризиса на регионы России: мониторинг. Интернет-сайт Центра социально-консервативной политики // http://www.cscp.ru/ analytics/10944/

65 Анохина Е. М. Региональные риски в системе стратегического управления регионами России // Стратегическое планирование в регионах и городах России: Стратегии модернизации и модернизация стратегий: Доклады участников IX Общероссийского Форума лидеров стратегического планирования. Санкт-Петербург, 18–19 октября 2010 г. / Под ред. Б. С. Жихаревича. СПб.: Леонтьевский центр, 2011. С. 97–99.

Для нашего исследования целесообразно рассмотреть важное неоинституциональное направление в экономической науке, которое сформировалось в середине XX века на стыке политических и экономических наук, – теорию общественного выбора (Public Choice Theory). Его сторонники изучают процесс принятия правительственных решений 1, различные способы и методы, посредством которых люди используют правительственные учреждения в собственных интересах 2. Они обосновывают возможность существования множества точек равновесия и строят концепцию новой рациональности, подчеркивая рост нестабильности и разнообразие предпочтений граждан при принятии решений, необходимость учета трансакционных издержек. Государство представляется ими как особая монополия, действия которой во многом схожи с действиями любой другой монополии на рынке. Это почти неизбежно приводит к расширению государственных и региональных структур и их функций (приходит в действие так называемая модель Левиафана 3). В настоящее время эта теория стала по преимуществу эмпирической наукой и оперирует прежде всего эконометрическими моделями, занимаясь обработкой огромного массива фактических данных. Она сформировалась как влиятельная исследовательская парадигма в зарубежной экономической науке 4. Р. М. Нуреев в своем фундаментальном учебнике отмечает, что выражение «выбор граждан» ( public choice – дословно «публичный выбор») еще не прижилось в нашей стране; мы вынуждены употреблять термин «общественный выбор», имея в виду не выбор обществом социально-экономического устройства, а выбор, который осуществляют граждане, народ 5. Основополагающей теоретической посылкой этой теории является концепция «экономического человека» ( homo oeconomicus ). Он в рыночной экономике отождествляет свои предпочтения с товаром или услугой, стремится принять такие решения, которые максимизируют значение функции полезности. Его поведение рационально. Эта рациональность имеет универсальное значение: все – от избирателей до президента – руководствуются в своей деятельности в первую очередь экономическим принципом, то есть сравнивают предельные выгоды и предельные издержки (и прежде всего, выгоды и издержки, связанные с принятием решений) 6. При этом, обосновывая ограниченную рациональность, предполагается дополнить список ограничивающих факторов чисто человеческими «ограничителями»: ошибки памяти, неадекватно рассчитанная сила (власть) и склонность «удовлетворяться» принятием решений (settle for decision), которые просто «достаточно хороши». Эти выводы в развитии системы управления страной и регионами поставили под сомнение (или как минимум значительно ограничили) классическую концепцию рациональной бюрократии и привели к созданию новой теоретической модели чиновника-управленца – модели «административного человека», ограниченно рационального в принятии решений. Это, безусловно, связано с ролью исполнительных структур в управленческой практике. Кроме того, данное направление экономической теории предлагает отказаться от тезиса о стабильности субъективных предпочтениях индивидов. Здесь также можно провести параллели с синергетическим подходом, обосновывающим разнообразие и нестабильность как на организационном, так и на индивидуальном уровне.

Другой ракурс исследований механизмов и способов координации индивидуальных действий демонстрирует теория согласований , которая стала развиваться во второй половине 1980-х годов XX века, после публикации работы Л. Тевено и Л. Болтянски (1987) «Экономика значимого». Авторы считают, что рыночная рациональность выступает в качестве лишь одной из множества возможных интерпретаций мотивов поведения индивидов. Формальные и неформальные правила, контрактные соглашения, традиции невозможно свести к индивидуальной рациональности и стратегиям оптимизации. Они стали основными объектами исследования сторонников теории согласований, пытающихся кроме всего прочего определить роль институтов государства в условиях рыночной экономики, избежав при этом крайних позиций преуменьшения или преувеличения роли государства как экономического и политического агента 7. Представители теории согласований иначе трактуют поведение «экономического человека». Они заменяют термин «рациональное действие» понятием «обоснованное действие», которое включает в себя специфику социального контекста, где реализует свою стратегию действующий индивид. Два ключевых момента данной концепции выделяет А. В. Сморгунов 8. Во-первых, не просто исследуется обращение к правилам и нормам, а выявляются их интерпретации и определяются некоторые общие основания этих интерпретаций участниками обмена ресурсами в ситуации, когда прямой информационный обмен невозможен. Во-вторых, использование термина «стратегии поведения» позволяет избежать детерминистской позиции, заключающейся в предопределении поведения индивида социальной структурой, в которую он вписан. Сторонники указанного направления пытаются определить общее основание для анализа и принятия управленческого решения, чтобы сделать его понятным для различных институциональных подсистем, признавая при этом, что каждая из них обладает собственным специфическим набором принципов 9.