Артем Ляхович - Битва при Наци-Туци

В условиях саванны первый был явно эффективнее. Поэтому эволюция «по умолчанию» выбрала его.

С тех пор многое изменилось. Но программа, заложенная эволюцией, осталась прежней: «по умолчанию» эмоция опережает логику. «По умолчанию» мы вначале чувствуем, а потом уже думаем.

Некоторые тигры тоже эволюционировали. Например, они научились принимать человеческий облик. А еще их эволюция опередила нашу на один ход: они научились пользоваться тем, что мы вначале чувствуем, а потом думаем. Стоит эмоционально отозваться на ложь — и мы верим в нее.

А поверив — становимся беспомощны.

Все, что нам нужно — переставить галочку «по умолчанию» с эмоций на логику. Нужно вначале усомниться, а уже потом, когда мы определим вероятность события, давать волю эмоциям.

А самое обидное, что охотней всех эту наживку глотают люди добрые и сострадательные. Давно известно: доброта живет в паре с доверчивостью. Пока логика проснется — жалость, сострадание, праведный гнев вспыхнут, как порох, и все: крючок проглочен, а мы свято верим, что тицийские люди-звери завтракают спаниелями семпронийских мальчиков. Мы — в зеркальном зале.

Сомнение — наша боевая кольчуга. В ней мы непобедимы.

Ну что, в бой?..

Хотя — стоп. Перед тем, как сразить врага, пропустив его гнусную сущность сквозь три фильтра и добив теоремой Байеса, нужно сказать одну Очень Важную Вещь.

Граждане воины, минутку внимания!

Вы наверняка заметили, что я все время говорю «враг» — в единственном числе, и не говорю «враги» — во множественном.

Вы наверняка заметили, что я назвал врагом виртуальный мир — сам по себе.

Заметили — и удивились:

— Почему наш враг — сам виртуальный мир, а не манипуляторы, которые его делают?

Потому что… этих «потому что» будет не одно, а целых три.

1) Помните, мы говорили, что людей нельзя оценивать группами? Нельзя оценить одним плюсом или минусом весь народ, весь город, всю улицу или даже всю семью. Группа «манипуляторы» — отнюдь не исключение. Даже группа «убийцы» — не исключение. Одни убивают за деньги, другие для удовольствия, третьи — защищаясь, четвертые — выполняя свой долг. Чтобы не стричь людей под одну гребенку, хорошую или плохую, а воздавать каждому по его заслугам, человечество придумало такую штуку — «правосудие».

2) Если я стану указывать вам — «вот эти — ваши враги» — моя книжка станет симулякром. Она станет описанием злодеяний людей, которых вы ни разу в жизни не видели, с которыми ни разу не встретитесь и не поговорите. То есть — станет ничем не лучше других виртуальных способов морочить голову.

А мне этого очень не хотелось бы. Пусть каждый из вас ищет своего врага сам. И пусть этот поиск будет вашим личным сражением с виртуальным миром, вашим личным умением пропускать его сквозь фильтры и колошматить теоремой Байеса. А я подбором готовеньких врагов не занимаюсь — я только показываю приемы боя.

Чтобы не навязать вам врагов, я пользуюсь эзоповым языком (все знают, что это такое, да?). Это такой хитрый язык, в котором, пока не подумаешь как следует, ничего не поймешь. (А результат думанья у каждого выходит разный.)

3) Самое ужасное и самое интересное то, что манипуляторы — это вовсе не какая-нибудь отдельная каста. Манипуляторами бываем все мы.

Все мы бываем и горностаями Оке и Бенгтом, и лисами Лабанами.

Даже я в этой книге — манипулятор. Как и любой писатель, я хочу, чтобы вы думали так-то и так-то. Как и любой писатель, я манипулирую вашим интересом, вашими вниманием, вашими ценностями и чувствами. Иначе моя книжка была бы невыносимой скучнятиной: «нижеследующим вышесказанное подразумевает экстраполяцию названного на искомое…»

(А я до последнего надеюсь, что это не так. Иначе не было бы резона стараться.)

Все педагоги — манипуляторы. Все психологи — манипуляторы. Все воспитатели и нянечки, все папы, мамы, бабушки и дедушки — манипуляторы. Все дети — манипуляторы, особенно маленькие. Все мы — так или иначе манипуляторы, когда чего-то от кого-то хотим. (И все мы знаем, что добиться этого, прямо попросив или объяснив, гораздо труднее, чем…)

Чем отличаются тигры, о которых я говорил, от остальных манипуляторов? Да ничем. Кроме того, пожалуй, что у них много денег. (А значит — и возможностей манипулировать.)

Не думайте, что все они манипулируют, цинично обманывая нас с вами ради выгоды. Есть и такие, конечно. Но есть и такие, которые манипулируют, чтобы мы с вами Думали И Чувствовали, Как Надо (с их тигриной точки зрения).

То есть они делают почти, как я. Вот только я, пожалуй — единственный манипулятор, который разоблачил сам себя. Иначе моя книжка была бы непоследовательной, а значит — нечестной.

…Это и была та Очень Важная Вещь, которую я хотел сказать.

Вот теперь — в бой!

Тридевятое — на то и тридевятое, чтобы там всё казалось идеальным.

Представьте, что понятия о правильном житьи, воплотившие опыт всего человечества, решили смешать в одном котле, и из них выцедить общий сок — идею справедливости, справедливой для всех.

Что есть максимально общего между всеми людьми (всеми-всеми-всеми)?

Как минимум — то, что они способны жить. А еще — то, что они не любят боль. И еще то, что все они люди.

Значит, каждый человек имеет право на жизнь, на то, чтобы ему не делали больно, и на то, чтобы его не унижали. Каждый человек — независимо от того, какой у него цвет кожи, кто его родители и сколько у него денег.

Эта идея, синтезированная из всех чаяний человечества, позволяет придумывать справедливые законы. Только эта идея, и больше никакая другая.

Обратите, пожалуйста, внимание: я написал — «…идея позволяет придумывать справедливые законы». Я не писал: «эта идея — и есть самый справедливый закон».

Идея — на то и идея, чтобы быть идеальной. Замечательно уже то, что ее все-таки синтезировали из тысяч других идей, ограниченных рамками своего времени и своей культуры. Например, в Индии многие не так давно считали, что сжигать живьем жену после смерти мужа — это правильно. Или совсем недавно, в 1970-е гг., в ЮАР было принято, что люди действительно имеют право на жизнь, на безопасность и на достоинство, — но не все люди, а только белые.

Итак, наша идея (назовем ее Идеей Тридевятого Права, ИТП) — наша ИТП во всех отношениях замечательна. У нее только один недостаток: это идея, а не реальность.

— Так в чем же дело? — скажете вы. — Давайте стараться воплощать ее. У нас не получится, а у наших правнуков, может, и получится.