Валентина Мала - Искусственные деньги. Как зарабатывать на предметах искусства

Для меня, как для человека, вышедшего из бизнеса, финансовый вопрос в любом деле важен. У моего коллеги совсем другая отправная точка: он считает, что важнее всего подход. Мы решили найти «золотую середину» в этом вопросе.

— Пьер-Антуан, как ты думаешь, какая минимальная сумма необходима, чтобы начать коллекционировать искусство? — в американской манере, напрямую, спросила я.

За годы нашего общения он уже привык к моей прямоте — настолько, что порой просто не обращал на нее внимания. Во Франции, стране социализма, не принято говорить о деньгах так открыто. Большие состояния здесь не заработаны, а унаследованы. И должны быть сохранены в молчании и тени. Французское общество настроено против богатых и само по себе очень завистливо. Наследники больших капиталов предпочитают их не афишировать. Вот почему в Париже почти не встретишь дорогих машин (их просто исцарапают ключами) или статусно одетых людей. Исключение составляют разве что иностранцы, которые здесь живут, и туристы.

В этот раз молодой аристократ немного напрягся. Но быстро взял себя в руки и включился в разговор.

— Валентина, ты соединяешь два понятия: «деньги» и «искусство», — начал он философски.

— Но твоя галерея — не благотворительный фонд, — перебила я его. — Ты же продаешь, а не отдаешь предметы искусства коллекционерам. Очевидно, что им нужны деньги. Вот я и спрашиваю: «Сколько?»

Я специально выбрала такой тон разговора. Меня реально бесит, когда французы вдруг перестают понимать вопросы, связанные с деньгами. Можно подумать, что они питаются святым духом!

— Ты же, я думаю, согласен, что искусство и деньги — это две стороны одной медали? И без денег не было бы искусства? — уже более спокойно продолжила я.

Пьер-Антуан откинулся на спинку стула и посмотрел вверх. К нам как раз подходил официант азиатской внешности. «Скорее всего, китаец», — подумала я.

— Мадам и месье, вы готовы сделать заказ? — спросил он учтиво на довольно хорошем французском, но с ярким акцентом.

— Валентина, что мне лучше взять из «русских» десертов?

Прежде чем ему ответить, я обратилась к официанту.

— Месье, подскажите, пожалуйста, а ваш кулинар русский?

— Нет, он француз, но могу вас заверить, что мы готовим по старинным русским рецептам. — Ответил он явно заученной фразой и принял безразличный ожидающий вид.

— Тогда бери лучше… «Медовик», — ответила я аристократу.

Себе я заказала только жасминовый чай.

— Ты же сама знаешь цены на хорошие работы, — дипломатично начал мой коллега. — Все зависит от того, что покупать: картину, рисунок или фотоработу. Допустим, минимальная сумма покупки от тысячи евро и до…

— Согласна, — я кивнула в знак одобрения. Разговор стал более конкретным. — А сколько работ, по твоему мнению, уже считаются коллекцией?

— Хороший вопрос! Я никогда с этой точки зрения не смотрел на формирование коллекции, — его глаза смотрели как бы сквозь меня. Через несколько секунд он «вернулся». — А ты как считаешь?

— Думаю, от десяти. Это такая цифра, при которой декорирование квартиры или дома перестает быть дизайном и становится уже классическим собирательством. Другими словами, это первый рубеж, пройдя который любители начинают становиться коллекционерами.

— Логично, — быстро ответил Пьер-Антуан. — Тогда легко и бюджет посчитать — от десяти тысяч евро. Он явно почувствовал облегчение от такого поворота разговора. Видно, тема денег была для него очень некомфортна.

— С точки зрения математики, да, десять тысяч евро, — я специально понизила голос, чтобы показать, что тема исчерпана.

Мы еще немного поговорили об интересных культурных событиях в Париже. И каждый побежал по своим делам. Ритм большого города заставляет все делать быстро. Но наш разговор не выходил у меня из головы.

Связь искусства, статуса и денег — одна из самых дискуссионных тем. Эти три, казалось бы, простых слова затрагивают много скрытых мотивов, желаний и человеческих комплексов. Желание обладать стоит во главе этой пирамиды.

Любитель и ценитель искусства могут спокойно прожить без той или иной работы. У них нет привязанности. Они увлечены искусством, но как наблюдатели. Коллекционер же имеет статус «владельца». А факт обладания подразумевает возможность контроля. И это одна из основных причин, почему начинают коллекционировать.

Второй причиной может стать социальный лифт . Если в начале 90-х таким лифтом были банды, в их конце — предпринимательство, а в начале нулевых все ринулись в политику, то сейчас, в 2020 году, таким лифтом может быть коллекционирование. Мы, конечно же, говорим о собрании работ достойного уровня и соответствующей стоимости. Билет в закрытое общество можно получить не только благодаря покупке футбольного клуба, но и более благородным путем.

Кому «шапка коллекционера» подходит больше: миллионеру, например, с пятью полотнами Фрэнсиса Бэкона (это бюджет от €30 000 000)? Или обычному человеку, который живет в двухкомнатной квартире и работает с девяти до шести, но безумно увлечен искусством. Который тратит каждую минуту свободного времени и каждый сэкономленный евро (или рубль) на создание своей коллекции, скажем, рисунков? Здесь нет однозначного ответа. Они оба спокойно уживаются в мире искусства, но у каждого из них он свой.

Я бы назвала коллекционером человека, который может рассказывать свою историю, независимо от того, сколько денег он на это тратит. Но сомневаюсь, что пять картин Бэкона расскажут хоть что-то. Скорее просто обозначат статус владельца.

С этим связан третий мотив — желание рассказывать , запечатлевать определенные моменты своей жизни или быть биографом изменений, происходящих в мире. А их на нашу долю выпало немало. От перестройки до бандитских разборок, быстрых и шальных денег девяностых и финансового краха 2008 года. От войн между народами бывшего СССР до очередного финансового кризиса 2014 года и коронавируса 2020 года. Все это произошло за какие-то тридцать пять лет! По историческим меркам — всего ничего. Искусство вечно , сейчас эти слова звучат актуально как никогда.

Почему в предыдущей главе мы говорили о цифре десять как о рубеже между любителем и коллекционером? Редко у кого получается делать хорошо с первого раза, да и со второго и третьего тоже не всегда удается. Ошибаются все. Но некоторые открыто говорят об этом (я называю это спокойным сожалением), а некоторые, облачившись в плащ искусственной идеальности, стараются это скрыть.

Моим самым первым приобретением была работа японской художницы Мицуки в стиле ар-брют [34] Art brut (фр.) — что-то грубое, необработанное. . На полотне на угольном фоне была изображена азиатская девушка, ее глаза опустошенно смотрели сквозь натянутую поверх картины железную сетку. Волосы ей заменяла копна искусственных нитей грязно-серого цвета, как у фейковой версии куклы Барби.