Валентина Мала - Искусственные деньги. Как зарабатывать на предметах искусства

И тут меня осеняет: Максим! Я просто его не узнала. В первый раз в жизни вижу его в джинсах и рубашке. Как все-таки одежда меняет людей! Такое со мной частенько случается. Общаешься с кем-то в спортивном зале, а потом встречаешь его же на улице… и не узнаешь. Без спортивной формы — абсолютно другой человек.

— Привет, Максим! Рада видеть. Я тебя не узнала, — развела я руками и жестами спросила, мол, что это за ребрендинг?

— У меня неделя отпуска, — весело ответил он. — Я не могу уже носить эти галстуки и костюмы! — Максим провел большим пальцем от уха до уха.

Мы еще немного поболтали. Через пару минут пришел Пьер-Антуан. Мои друзья принялись обсуждать, что бы такое заказать. Что касается меня, то в «Ямамото» я никогда не читаю меню. Всегда говорю Суонгу: «Ты лучше знаешь, чего я хочу сегодня». Он улыбается и сразу же берет свой «самурайский» разделочный нож. Сначала мысленно прикидывает, а потом начинает отбирать для меня прекрасно подготовленную рыбу. Он творит. Его открытая кухня — это его сцена, а довольные лица людей — его аплодисменты и признание. Собственно, это и есть мастерство — когда ты просто делаешь каждый день «свои лучшие суши».

И вот перед нами на столе уже стоят произведения кулинарного искусства. Немного утолив голод, мы стали расспрашивать друг друга о том, что произошло в последнее время, и о планах на будущее.

— А ты уже начала писать свою книгу на русском? — спросил меня Пьер-Антуан.

Как я ждала этого вопроса! Уж очень хотелось обсудить с друзьями-коллегами мои задумки.

— Да! — тут же ответила я. В одно слово я вложила все мои эмоции, желание, вдохновение и немного опасения. Ведь ты же не знаешь, понравится ли твоя книга читателю. Как ни банально это звучит, но книга — это твой ребенок, твоя исповедь. Когда ты пишешь, ты искренне хочешь, чтобы она оказалась интересной и полезной. Ты отдаешь все свои знания, опустошаешь себя, чтобы потом вновь отправиться в путь — и наполнить себя новым знанием и опытом, чтобы затем поделиться уже им. И так снова и снова.

— Очень рад за тебя, — тут же поддержал меня Максим. — Когда закончишь, сделаем литературный вечер в галерее. Я приглашу своих русских клиентов. И мне хорошо — будет им развлечение, и тебе — станешь популярным автором.

— О, Максим, спасибо тебе за поддержку! — я кладу свою ладонь ему на предплечье и широко улыбаюсь.

— А когда планируешь закончить? — спрашивает Пьер-Антуан, беря в руки свой телефон и, по-видимому, открывая приложение «Календарь».

— К концу апреля 2020-го. У меня челлендж «Книга за 100 дней», — шучу я.

— Ага… Слушай, мы можем организовать вечер где-то в середине мая. Как раз будут русские аукционы, и много славян приедет в Париж. Сделаем вернисаж и тебя представим, — подводит итог мой галантный друг, делая какие-то записи в телефоне.

…Это был вечер 18 февраля 2020 года — ровно за месяц до введения карантина в Париже. До того как вирус «закрыл» всю планету дома. До того как мы поняли, что мир окончательно изменился.

Мы очень тепло попрощались. Я села в такси и попросила шофера проехать через Вандомскую площадь ( Place Vendôme ), нам было как раз по пути. Она мне всегда нравилась. В первые годы моей жизни в Париже у меня был там офис.

Мы остановились у светофора, прямо напротив бутика «Булгари» ( Bulgari ). Еще чуть-чуть — и будет видна 44-метровая бронзовая колонна, один из символов Парижа. Через люк в потолке автомобиля на меня смотрела огромная луна. Было полнолуние. Машина тронулась, медленно повернула налево. Гостиница «Риц» ( Ritz Paris ) была у меня по правую руку, а колонна — по левую. Впереди в огнях ночного города виднелись улица Риволи ( rue deRivoli ) и ровно подстриженные деревья сада Тюильри ( Jardin des Tuileries ). Машина везла меня домой, будто наперегонки с луной.

У меня осталось прекрасное послевкусие от вечера, общения и ужина. Бывают такие вечера, когда все складывается само по себе. В этом и есть вся прелесть настоящего момента.

Что значит стать любителем? Это означает, что ты пробуешь в первый раз в жизни что-то новое — «твои суши». Они тебе нравятся. Ты идешь за своим желанием. Пробуешь еще и еще. Твои рецепторы начинают уже немного различать оттенки вкуса. Ты более внимательно выбираешь японские рестораны. Общаешься с шеф-поварами и ходишь на курсы сушистов. У тебя появляются новые знакомые, такие же любители и ценители. Ты формируешь свой вкус и насмотренность, о которой мы уже говорили в главе 4. Без этого невозможно оценить все тонкости и разнообразие окружающего мира. Бывает, смотришь на картину или скульптуру и говоришь сам себе: «Как может нечто настолько простое быть таким совершенным?»

Хороший вкус — это лишь на одну десятую часть врожденный талант видеть, слышать, обонять на более тонком уровне, чем другие. Как правило, нам прививает его среда, в которой мы выросли. Кому-то повезло, и он с детства был окружен красивыми вещами, книгами, музыкой. А кто-то даже не знал, что такой мир существует. Казалось бы, между двумя этими людьми огромный разрыв. Но это не так. Хороший вкус — это навык. Его необходимо развивать, подпитывая мозг «здоровой и полезной» пищей. Другими словами, нужно создавать ментальную библиотеку образов. Тогда определить, что́ есть истинное искусство, а что — его коммерческое подобие, уже не составит большого труда.

Так когда же можно считать себя любителем искусства? Когда ты можешь прожить без «своих суши», но с ними твоя жизнь намного более яркая. И ты просто не хочешь отказываться от них.

Почему-то большинство моих коллег и друзей считают, что если я славянка, то мне крайне необходимо бывать в так называемых «русских местах» в Париже. И многие из них предпочитают встречаться именно там. Им, конечно, это в диковинку, а мне нет. Порой мне кажется, что они до сих пор ассоциируют Россию с пляшущими под балалайку медведями. Одним из таких мест, в их понимании, является кафе «Пушкин» ( Cafe Pouchkine ). Оно находится на площади Мадлен ( Place de la Madeleine ) в 300 метрах от площади Согласия ( Place de la Concorde ). Скажу вам честно, кроме самого названия «Пушкин» и десерта « Medovik », больше ничего в этом заведении даже отдаленно не напоминает родину. Представьте себе мини-версию Версаля — и добро пожаловать в «Пушкин».

На входе меня встретила темнокожая девушка французского происхождения [33] В Париже все стараются быть политкорректными и придумывают соответствующие названия для разных социальных групп. Таких женщин там называют femme de couleur — в дословном переводе «цветная женщина». . Она спросила, на чье имя заказ, и пригласила следовать за ней. Сразу провела меня к моему столику, за которым уже сидел Пьер-Антуан (тот самый французский аристократ из «Ямамото»). Его галерея находится в десяти минутах ходьбы, и ему удобно приходить в это кафе. Да и мне тоже, учитывая, что в Париже большая проблема с парковкой на улицах, а кафе расположено как раз над подземным паркингом.