Елена Безызвестных - Танцующая пустоту [litres]

Ей приснился мальчишка в серой толстовке с капюшоном, в тёмных джинсах и в прикольных кроссовках с кислотными полосами. Он подошёл к Люсе быстрым шагом, притянул её к себе – уверенно, будто так и нужно.

– Кто ты? – спросила Люся.

– Душа города.

Мальчишка закружил Люсю в танце.

– Я люблю тебя! Я люблю тебя, душа метро! Уже сто двадцать лет как люблю…

Они кружились… Дым, музыка, лучи фонарей хлынули и окружили туманной, ароматной вуалью. Люся уже не понимала, тёплый мальчишка обнимает спину и плечи, или её укутывает бархатная, согревающая синева города, большого, безграничного.

А потом ей снился Рэд. Он звал её вернуться…

Утром её разбудило солнце.

– Что с вами, девушка? – спросил парень, присаживаясь рядом. – Вы сидите на дороге, но выглядите счастливой.

Парень хотел познакомиться, но Люся не могла этого понять. Она разлепляла веки, липкие и тёплые… «Я человек, я – девушка!» Солнце внутри, солнце вокруг.

– Я счастлива. Чувствую солнце. Знаете, только вчера мне казалось, оно всё – в одном человеке. Сегодня я вижу его везде. – Люся рассмеялась. – Такое хорошее солнце. Проникает в меня, щекочется, и я смеюсь.

Люся привыкала к солнечному миру. Однажды солнце останется внутри. Не будет протекать, пустит солнечные корни, прорастёт, станет частью. Люсин дух перестанет отторгать солнце – привыкнуть можно ко всему… И этот сон – мальчишка, чем-то похожий, пожалуй, на Вадима, но сильнее, могущественнее. Мальчишка-город! Где спрятался? Где притаился? Люся знала: здесь он, здесь, он ещё обнаружит себя.

Люся обернулась – парня уже не было, и давно ли он ушёл? Странный! Ну и ладно. Сегодня, после ночной посиделки с девочками, она позабыла о Вадиме. Девочки-девочки, какие же они хорошие… Ввязаться с друзьями в приключение – это веселье! Люся, правда, не пробовала, но слышала, люди такое устраивают, когда вместе соберутся. Раньше у Люси не было друзей, а теперь… Неужто появились?

Ответа на этот вопрос Люся не знала. Но она знала, что пойдёт к Рите, – прямо сейчас.

Люся обладала шикарной пространственной памятью, а запоминать улочки и переулки города ещё легче, чем тоннели Подземки.

Во дворе никого. Спрятались где-то, притаились. Двор тихонько шелестел, напитывался солнцем. Поскрипывали качели, «скрип-скрип, человек хочет взлететь!», а карусель покачивалась и будто говорила – «и кружиться, и кружиться, как кружат свободные духи!». Духи в мире людей иногда назывались «дети»…

Люся слышала о них. Духи-дети познают мир, его магические законы. В жизни всё повторяется – дети узнают это, кружась на карусели. И за взлётом следует падение – дети качаются на качелях, повторяют тысячи взлётов и падений. Детям приносят сладости – задабривают, чтоб были благосклонны к людям.

Во всяком случае, Люся так поняла.

За окном на первом этаже жмурилась чёрная кошка с большими жёлтыми глазами. Люся прочла записку, прилепленную на стекло:

«Кошка между стёклами не застряла! У неё всё хорошо. Пожалуйста, не надо стучать и переживать. Мы спим».

Люся удивилась записке. Кошка действительно сидела между стёклами. Но так спокойно, что понятно было: она там обитает. Вид у неё был, будто бы она скупила всю квартиру, а может, пятиэтажку с духами-детьми, призраками-бабушками, квартирами болтливыми, сверкающими, и молчаливо-насупленными, где лишь вьётся говорок радио и так старомодно тикают часы. Люся мысленно пронзила пятиэтажку взглядом…

Кошка заметила Люсю и зашипела, выгнув спину.

– Мрррак! – сказала кошка.

Люся обиделась.

– Конечно, я мрак, я из метро. Разве вежливо указывать существу на его сущность? Я же не говорю, увидев вас: «четырёхлапое, презрительно глядящее животное, млеющее на солнце». И потом, вы говорите со мной из стеклянной ловушки. Вы умеете танцевать Пустоту?

– Умммрррри! – ласково проворковала кошка. Развернулась и, легко отодвинув створку окна, спрыгнула с подоконника, скрылась в утренней теплоте человеческого жилища.

Это и была легендарная Верховная Кошка.

Ещё только пять утра. Люся думает, что все люди просыпаются с солнцем. Как можно спать, когда твой бог проснулся?

Рита спит на урчащем Диване.

Диван мучается от снов хозяйки.

«Что же там у неё? Почему всё страдает и страдает? – думает Диван. – Другие девчонки приводят парней своим диванам, а моя – нет. Смотрели бы на мне хорошие фильмы! Хорошие фильмы – диванова страсть, ох и люблю я хорошие фильмы, мелодрамы дивановаляльные!»

Рита лежит с открытым ртом и дышит беспокойно, будто ей не хватает воздуха. Там, в серо-зелёном плотном сне, её комната превратилась в склеп воспоминаний. Чьи-то голоса близко-близко и руки, и снова хочется от них сбежать на крышу, чтоб прыгнуть в запекшееся раной солнце и разорвать ножом непокорное небо, исполосовать его – да так, чтобы звёздная пыль высыпалась из небесных карманов. Рита бежит на крышу где-то в Петербурге. Она не помнит, что это сон, оттого тонкие металлические ступени скрипят и прогибаются под ногами. И вот Рита на крыше. Над ней созвездие Кассиопея – звёздная буква «М». Это первая буква её имени, а значит, её личное созвездие. Рита понимает – ей дан знак, и пора в дорогу, наверх.

Сон переменяется. Впервые в жизни Рита взлетает – в непроглядное, мутное небо. Она летит туда, где Чёрная Звезда. Во сне Рита знает точно, где она, и что Звезда ждёт её. Чёрная Звезда светит тоскливо, вокруг неё замыкается синий траурный ареол.

«Он любил девушку-солнце. Девушку с золотыми волосами, как у куклы Барби, – и не веришь, что настоящие. Она верила ему, его Лиза».

Кассиопея мигает красным и растворяется в дымке. Кто-то касается Ритиного плеча. Рита вздрагивает, оборачивается… Лиза! Облитая солнечным загаром, обсыпанная веснушками, и улыбается открыто, как всегда. Только грустная у неё улыбка сегодня. Девушка-солнце.

Есть вещи, которые не изменить. С некоторых пор Рита видит во сне только ночь. И никогда – день. Однажды она поддалась солнечному зуду, жаркому чувству влюблённости. Рита разлучила красивую пару. Обидела Лизу – прекрасную девушку. Днём Рита почти не помнит о тех временах. Старается, во всяком случае, не вспоминать.

С каждой ночью её сны становятся всё глубже и глубже, будто бы она проваливается во мглу, в пропасть. Всё тяжелее просыпаться. Сны – яркие и объёмные. Быть может, скоро они станут красочней реальности, затянут, как воронка, в беспросветную мглу.

– Ты была Чёрной Звездой, – говорит Лиза и улыбается. – Я так близко к нему была, везде вместе, к друзьям, на дачу, к родителям. Готовила ему, детей хотели. Я же не знала, что можно полюбить далёкую Чёрную Звезду… Я уже потом поняла – к чему все эти звонки по скайпу по ночам, эсэмэски, якобы рекламного характера…