Елена Безызвестных - Танцующая пустоту [litres]

– Лиза, прости меня! Если бы я знала, что ты такая… Я бы ни за что не стала гулять с ним, правда. Из-за меня вы расстались, а я, такая молодая и глупая… Потом говорила себе: я ни с кем не буду больше, ни с кем, никогда, и так мне и надо! Прости.

Лиза качает головой. Нет, она не простила.

Хочется закричать ей: «Уходи! Прочь отсюда, и не возвращайся, мне больно от одного твоего присутствия!»

Но Рита молчит. А Лиза не уходит.

– Лиза, ведь есть много парней на свете. Неужели у тебя сейчас никого?

– Нет. Ты не понимаешь. Мы с тобой застряли в снах. Я и ты. Когда мы проснёмся, сон не кончится. Он будет продолжаться внутри тебя. Только ты перестанешь его видеть. Знаешь, как выбраться отсюда?

– Может, помириться и простить?

– Это только слова, Рита. Отсюда нет выхода.

Рита стонет во сне. Усердный Диван напрягает пружины, чтобы издать скрип и избавить хозяйку от плена мутного, душного сновидения. Диван знает, что хозяйке плохо, он размышляет.

«Все девчонки приводят своим диванам друзей, разных интересных людей. Мне моя не приводит. Правда, тут нюанс есть. Если парня приведёт – наверняка окажется тяжёлый. Погнёт мне все пружины. А, и ладно! Мне не жалко пружин для моей девочки! Лишь бы она была счастлива. Давно заметил: девчонки, у которых парень на диване, веселее. Чем те, у которых парень крутится на стуле в офисе. Ещё бы! Парень на крутящемся стуле ненадёжен, ох как ненадёжен, я вам как диван говорю! Выбирайте диванных парней. Я бы всем девчонкам на свете это сказал, если б мог».

Для острастки Дивану хочется всё-таки скрипнуть. Не получается: Диван недостаточно живой для внутренних движений.

Рита мучается. Чёрная Звезда летит навстречу, или она сама летит навстречу Чёрной Звезде. «Слышала о людях, которые умирали во сне?» – смеётся Звезда. Чёрный свет заливает космос, от черноты слезятся Ритины глаза.

Диван изо всех сил напрягает пружины, чтобы заскрипеть!

«Что угодно, только не офисные стулья! – в отчаянии думает он. – Как можно полюбить человека, который кружится? Диван – вот и всё, нужно человеку. Тем более солидному мужчине. Я уже не говорю об этих стульях, твёрдых и с сиденьем плоским, как их шутки! Если бы вы знали, девочки, как глупы эти стулья. Вы бы к ним близко не подошли. А глупышки-кровати? Даже не скрипят! Насколько надо быть бездушным, чтобы не скрипеть! Они думают, будто удобны. Они просто бездушны. Им плевать даже, какие сны смотрит их хозяйка! А я переживаю за мою, как я переживаю…»

Космос наполняется гулом – звёзды гудят, как колокола…

«Тебе повезло, – шепчет Чёрная Звезда. – Тебя вызывают из твоего мира. Значит, не время умирать. И всё равно… Скоро придёт моё время. Вот увидишь – оно придёт. Я всегда с тобой. Сны продолжаются и днём. Иногда их называют «подсознанием». Просто ты их не видишь, а они идут, кадр за кадром, лента за лентой».

Рита проснулась от звонка в дверь. На часах пять утра – кого это принесло в такую рань? Соседей опять затопило, что ли?

На пороге стояла Люся.

– Привет, – сказала Люся. – Я поживу у тебя немного, хорошо?

Духи не отличаются хорошими манерами и говорят прямо, как есть.

– Ну живи, что ты спрашиваешь, я же уже вроде сказала, нет? – сонно пролепетала Рита и повалилась обратно на диван.

Её лицо отобразило безмятежное спокойствие. Сны спрятались. Чёрная Звезда летела где-то внутри, по тёмному тоннелю, но Рита отключилась от неё, пусть себе летит.

Диван возликовал, расслабился и заскрипел.

Ветер – дыхание города. Москва соткана из голосов, которые разбрасывает и приносит ветер. Из-за непривычного окружения, из-за солнечного света – кажется, свет прожигает в одежде дыры – чувства обостряются. Голоса кружат, окружают, одолевают.

«Будь моей… Будь моей душой, – шепчет кто-то с настойчивостью сумасшедшего. Может быть, город. – Будь моей, вместе мы сможем так много. Ты можешь многое, когда ты в Москве. Для размышлений существуют другие города. В Москву приезжают для дел». Люся часто слышит сумасшедший шёпот в листьях, и в крышах, и под шляпами прохожих, и в мыслях.

Люся знакомится с городом постепенно, приручает, постепенно делает его близким, своим, родным. Она бродит по улицам, и мир меняется вокруг неё. За две недели Люся так сдружилась с городом, что светофоры, почти не сговариваясь, устраивают ей «зелёную волну», и она идёт, пересекает беспрепятственно улицы и улыбается каждому встречному. Выглядит она почти как земная девушка – есть, конечно, в ней что-то неуловимо чужое, резкие движения, пронзающий взгляд.

– Я здесь! – услышала Люся голос с крыши. Мальчишка показался там на миг – раскачивался на краю, бесстрашный, и сверкнули полоски на кроссовках, совсем как у Люси, только жёлтого цвета.

«Я люблю тебя, душа метро. Уже сто двадцать лет как люблю!» – вспомнила Люся. И улыбнулась.

Здорово, интересно. А главное – совершенно непонятно людям.

«Я люблю тебя!»

А человек такой: «А точно всегда будешь?»

«Уже сто двадцать лет».

А человек: «А кто твоя бывшая?»

Нет, Люся другого племени. Она не может любить, как любят люди. Её любовь – иная, свободная. И не любовь вовсе, если подумать. Так – ветерок подул.

– Вот видишь, город не упокоен, – сказал мальчишка. Он проявлялся на мгновение, покачивался, исчезал. – В нём слишком много ушедшей эпохи. Много призраков.

Люся увидела – высотки, белые статуи с решительными лицами, звёзды. Она кивнула. И правда, город не упокоен, в нём времена наслаиваются, и что-то отзывается внутри, больно и торжественно. Москва – много в этом звуке, слишком много. Иногда ей кажется, мальчишка улыбается где-то рядом, сквозь ночь, он наблюдает за Люсей, невидимый, лёгкий и непритязательный – ветер, но мудрый такой…

И тотчас солнце, словно бы желая наказать за предательство, кольнуло в руке, шевельнулось в вене. Капля густого солнечного света выступила на коже.

Мальчишка показался ещё на мгновение, сморщился… Или почудилось? Он был чем-то недоволен.

Капля солнца растеклась, упала на пол и растаяла. Люся уже и забыла про «побочный эффект» наземного мира. Солнце стало пробиваться сквозь кожу. «Я ранена», – подумала Люся. Струйка била, унося жизнь.

Спокойствие. Не нужно волноваться.

– Я подую, и ранка заживёт, – прозвучал вкрадчивый голос Духа Города.

Люся подняла голову… Никого. Только прохладный ветер обдувал руку, истекающую солнцем. Приятно. Люся поняла, сейчас заживёт. И ранка затянулась, впитывая ядовитый солнечный свет… Спасибо, Дух Города. «Window, wind of change», – послышалось Люсе. Она прислушалось. Разговаривали два человека, девушка и парень. Причём Люся сразу поняла: парень выпендривается. Ну, показывает себя, понравиться хочет.