Елена Безызвестных - Танцующая пустоту [litres]

– Всё-таки ты отвратительно выглядишь, бледно и мрррачно.

– Девчонка выбила магические силы. Я ничего не могу теперь, понимаешь? Ни хармической защиты, ни метаморфозы.

– Она хотела тебя убить.

– И убила! Кто, по-твоему, перед тобой? Харм? Человек? Что я такое вообще?

– Какое-то убогое созданьице. Ты похож на труп.

– Люблю тебя за твою прямоту. Знаешь, одна способность у меня всё же осталась.

– Какая же? Не понимать моих шуток?

– Моя политика. Они меня слушают. Мы голосуем за уничтожение всего человечества поголовно.

– Что толку! Когда-то вы устроили людям потоп, и это мало помогло.

– О, теперь совсем другое! Мы покусимся на самое святое у людей.

– На деньги?

– Для них не так важны деньги, как некоторые из них утверждают. Деньги – всего лишь знак.

– Ну, так что вы задумали? Покуситесь на…

– На солнце. Мы заменим их солнце.

– Чего? Разве такое возможно?

– О создающая миры, ты когда-нибудь слышала о Чёрной Звезде?

Люся страдала от солнца, и она поверила харму. Да, солнце – человечий бог. Именно ему поклонялись люди с древних времён.

Однако Люся усомнилась, что одного бога можно заменить на другого. Всё-таки бог – не такая уж простая вещь.

– Конечно, я слышала о Чёрной Звезде! Кто не слышал о ней?

– В твоём голосе я слышу иронию. Ты не веришь в могущество магии хармов?

– О, я верю! Не зря же я жила свои семьдесят семь жизней. Оглянись вокруг, посмотри на них… Они все безумцы. Они захватили нашу Землю, они прорыли ходы, они забрали наш воздух и сунулись в космос. Они не отступятся от своего безумного жёлтого бога. Не прервут жёлтую лихорадку. Жёлтая лихорадка разъедает их мозги! Вечное размножение и захват всего, что можно схватить – этого хочет даже самый скромный из них.

– Но ты ведь не против?

– Если люди перемрут? Моё мнение ты знаешь. Мне всегда всё равно.

– Это я и хотел уточнить. Только это, милая кошка. Сам я сделать не могу ничего – я слишком ослаб. Положись на моих братьев. Знаю, ты мечтала свергнуть человечество с незаслуженного трона.

– Я мурррлыкала только об этом.

Люся подумала, что ослышалась. Не могла же Кошка-волшебница так и сказать «мурлыкала»? Наверно, она произнесла «мечтала».

Но Люся уже сомневалась во всём.

Что же она стоит! Людям грозит невнятная, непонятная, но, безусловно, настоящая опасность. Хармы – ловкие, неуловимые создания. Хармы – зелёный огонь, готовый сжечь всё живое. Ледяной огонь, шелест которого вызывает трепет.

Люся отправилась искать Рэда. Как обычно, найти его было несложно.

Рэд глазел на кремовые узоры на потолке «Комсомольской». Признаться, Люся надеялась, что найдёт его в печали. Он ведь потерял её, Люсю! И, как всякий добропорядочный мужчина, потерявший подругу, обязан был плакать.

Рэд был весел. Он насвистывал какую-то старинную эскалаторную мелодию, высматривал хорошеньких девушек и, харизматично раскланиваясь, выпрашивал деньги. Всё как всегда!

– Рэд! – Люся подбежала к нему в отчаянии. Она поскорее хотела изложить суть, ей казалось – хармы уже действуют, они принялись за солнце, накинули на него хомут и тянут, чтоб скатить его с неба и расплавить в жёлтом огне Москву!

Рэд, увидев Люсю, помрачнел.

– Рэд, я знаю, что ты не хочешь со мной общаться. Да, я была наверху. Но прошу тебя, выслушай. Это действительно важно, понимаешь?

Рэд приподнял брови и усмехнулся. Люся заметила, как переместились дырочки на его свитере – так перемещаются звёзды на человеческом небосклоне.

– Ну что у тебя ещё?

– Рэд, хармы задумали уничтожить человечество, всех!

– Хармы не станут уничтожать людей. Одна война уже была, другой не будет. Не выдумывай глупости.

– Это не глупости!

– Нет, глупости. Это заговорил в тебе солнечный свет. Он попал в твою кровь. Знаешь, Люся, что опасно с тобой рядом находиться? Ты – источник радиации. И солнечного бреда!

Люся не умела возражать своему другу. Наоборот, она привыкла подчиняться Рэду – такому мудрому, надёжному. Она собралась с силами и выкрикнула:

– Я слышала разговор харма и Верховной Кошки! Они говорили про план. Ну Рэд, ты же всегда был таким умным, ты думал нестандартно, почему теперь, когда это действительно важно, ты не хочешь даже выслушать? Тебе же нравились безумные идеи, необычные мысли! Моя идея безумна, так выслушай её. Почему, Рэд?

– Потому что я реалист, Люся. И я прекрасно знаю, что никакой Верховной Кошки не существует. Ребёнку ясно, Кошка с клубком судеб и дорог – метафора. Как и всё написанное в так называемых священных книгах.

– Я сама её видела! Она разговаривает, Рэд, она очень злая.

– Ну, вот видишь? Разговаривала… Солнечный свет отравил тебе ум. Попроси помощи у мрамора – пусть охладит твой разум, – в голосе Рэда послышалась снисходительная жалость.

Люся жалела, что повела разговор так – начала кричать, требовать внимания. Если бы она смогла быть чуточку спокойней… Видно, солнце и вправду отравило разум, раз Люся кричит, как человек.

– До свидания, Рэд, – сказала Люся.

Рэд качнул головой в ответ, и Люсе стало грустно. Она посмотрела, что за поезд прибывает… Да, он. Её Поезд. А может, ему всё рассказать? Уж кому-кому, а Поезду есть дело до судеб хозяев! Наученная опытом с Рэдом, Люся решила говорить с Поездом спокойно, чтобы не смутить, не спугнуть.

– Привет, Поезд. Хармы задумали убить всех людей, и машиниста, и пассажиров, и техников. Так если людей не будет, так и поездов не станет, как думаешь?

Чувства не отразились на металлической морде Поезда. Он только сказал:

– Постой, паровоз. Не спешите, колёса. Кондуктор, нажми на тормоза! Резкий поворот иль косогор? Крепче за баранку держись, шофёр. Шофёр – это такой машинист, где солнце, – уточнил Поезд. – Вагонные споры – последнее дело, когда больше нечего пить! Как посреди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонёк моей души: ежедневно сорок две минуты под землёй, туда-сюда, сюда-туда.

– Ты знаешь, кто такие хармы? – спросила Люся.

– Я знаю Хармса. Он поэт, у него тоже про поезд есть, моё любимое. «И вагоны, заскрипев, понеслись. Потух огонь. Мчится поезд, будто лев, убегает от погонь!» Хармс про меня написал, – с гордостью произнёс Поезд.

Поезд – умничка. Выполняет свою работу. Лучше ему работать до самого конца, ни о чём не задумываясь. Но что-то Поезд застоялся, что там впереди опять случилось? И, кажется, был рад, когда машинист привёл его тело в движение – мягко и бережно, единым радостным толчком. Как умел только он один.

Люся знала, к кому она пойдёт. Милые, милые ёжики-путейцы! Нет на свете существ разумней, чем ежи-путейцы за работой.