Александр Курляндский - Город неудачников

— Сорвали полет, — сказал старик. — Неудачный! За это по головке не погладят. Я все видел.

— Что видели?

— Как эта твоя подружка перерубила канат.

В глубине зала гуляла компания. Провизию доставали прямо из корзин. Черпали пиво из бочки.

— Все с собой привезли, — улыбнулся официант,

— не доверяют…

Он поставил перед нами тарелки с едой и снова оглянулся на компанию:

— Празднуют непоступление. То ли в школу, то ли в академию…

— М-да, сударь, — сказал старик, заметив мое удивление, — у нас так заведено: любую неудачу праздновать.

Официант засмеялся:

— Вот именно…

Он снял с подноса керамическую посудину.'

— Пять двадцать. Деньги вперед.

Старик расплатился, разлил половником суп.

Запах не предвещал ничего хорошего.

— Не ешьте, — сказал старик, — это я так взял, для маскировки…

— Не нравится?! — спросил трактирщик.

Мы не заметили, как он подошел.

— Не вкусно? Да?.. А?.. Не вкусно?.. А-ха-ха!! Ну, повар… ха-ха! Ах-ха-ха!.. Что ему ни дай… хаха! Ах-ха-ха!

У старика затряслись руки. Я видел: он с трудом сдерживает себя. Но раздался топот сапог.

По лестнице спускались военные. Сначала ноги, затем бриджи… А вот и все остальное… Это были полицейские. Во главе шел долговязый сержант.

Они сели за соседний столик. Вынули фляжки.

Достали из карманов хлеб, лук, помидоры…

— За неудачу! — сказал один из полицейских.

— Что?! — рассердился сержант. — Что ты сказал, Отто?!

— А что я сказал?..

— За эту неудачу с нас головы полетят!

— А я что? — оправдывался Отто. — Я так…

— Так растак! — не успокаивался сержант.

Они выпили, брызнули помидорным соком.

— Эх, Отто, Отто! — выговаривал сержант. –

И голова у тебя хорошая — фуражка отлично сидит. А простых вещей не понимаешь. Сорвали полет… Не простой полет… А неудачный…

Следовательно, должны понести наказание… Не будет неудачников, что будем делать?

Он покосился по сторонам и вдруг задел меня взглядом.

— Эй, мальчик, подойди-ка сюда! Откуда я тебя знаю? Не ты ли, случайно, в прошлом

месяце пожар на этой… как ее… свиноферме загасил?.. Нет?.. А телегу на переезде… когда в нее чуть поезд… а?.. Не ты махал красной тряпкой?.. Нет?..

Отто наклонился к сержанту и зашептал что-то горячо, дергая от нетерпения головой.

— А что?! — хохотнул сержант. — Пусть следствие разбирается. Мальчик, пойди, милый, сюда.

Ты зачем канат отцепил?.. А? Зачем шарик выпустил?..

Старик встал и, багровея носом, пошел на полицейских. Его палка отбивала дробь по

каменному полу.

— Это мой племянник!

— Ну, ладно, ладно, — дал задний ход сержант.

— Уж и пошутить нельзя. Сэр!.. Забирай своего племянника… Чтоб я его больше не видел…

А то сыграете у меня. В «крестики-нолики». На оконной решетке.

И все громко заржали.

Когда мы вышли, над морем висела луна. Свет проникал в расщелины камней, ударял в стены, шевелился в листве.

— Найдется твоя девчонка, — успокаивал меня старик. — Найдется! Такие девчонки не теряются.

Мы поднимались все выше и выше, к замку, где жил старик.

Дорогу преградило бревно.

— Узнаешь?.. Нет?.. Это шпага Гулливера!

Я попытался разглядеть конец шпаги, но не смог: с одной стороны — лес, с другой — глубокий овраг. Где острие шпаги, где рука?!

— Рука там! — кивнул старик. — За Ведьминым болотом… Правая… А левую никто не видел… Такие вот, сударь, дела…

И он захохотал…

На стенах замка висели портреты. Они казались живыми. Улыбались, хмурились, провожали нас строгим взглядом…

И тут до меня дошло. Все эти лица — сам старик.

Только молодой, в орденах и медалях.

— Да, это я, — улыбнулся старик. — Генерал Уильсон. Герой битвы при Лотреке…

Он ткнул пальцем в свое изображение на коне.

— Я переправил конницу по висячему мостику. Противник не успел даже надеть брюки… А потом, спустя много лет, выяснилось, что битву выиграл не я, а майор Лейбниц… Да, Лейбниц, который был у меня писарем. Писакой. Развозил пакеты, и то, когда не очень стреляли…

— Как?! — спросил я.

— У Лейбница был красивый почерк. Ему поручили написать книгу о войне. Вот он все победы приписал себе. А я приехал в этот город… Не выдержал. А где еще жить?

Старик захохотал.

— Здесь не принято грустить! А?.. Какая история?.. Какой романец с баталиями и пушенциями?..

А?! Ба-бах! Бах… Ха-ха-ха!! Ха!.. Бах!.. Хаха! Ха-ха!

Мне стало не по себе. Жаль старика. Выиграл битву и не смог справиться с каким-то писарем…

— Видно, судьба, — сказал вдруг старик.

Раздался бой часов.

— Одиннадцать?

Веселье старика как языком слизнуло.

— Пойдемте, сударь, ужинать. Пойдемте, пойдемте…

Стены столовой пропадали во мраке. Свечи не могли пробить темноту и добраться до потолка.

Как только мы сели, с противоположной стороны вошел болезненного вида юноша.

— Мой племянник, — представил его старик. — Мы всегда ужинаем вместе. Бедное дитя! Скоро ты будешь ужинать один.

— Ах, дядя! — сказал юноша. — Я это не переживу.

Старик наклонился ко мне.

— Мальчик рос один. Без отца и матери. Отец не вернулся из кругосветного плавания. Когда корабль отправился в путешествие и дал прощальный залп, лопнули шпангоуты и он перевернулся.

А мать… Была курьером… Кто-то неправильно написал адрес… Ее больше не видели…

Часы стали бить снова. Я насчитал тринадцать ударов.

Старик встал.

— Я пойду, господа…

Он вышел, волоча палку по полу. Невнятные бормотания оборвались, захлопнутые дверью.

— В нашем доме завелось привидение, — объяснил племянник. — Дядя ужасно боится. Где только его славное боевое прошлое?

Он встал.

— Слуга покажет вам комнату… А мой совет: не оставайтесь. В нашем замке всякое бывало…

— Доездился, — тихо сказал он.

И громко захохотал.

На изумрудной траве около ступеней замка накрыт праздничный стол. Белоснежная скатерть.