Кэтрин Ранделл - Покорители крыш

– Ты бы мне запретил? – спросила Софи.

– Нет.

– Ох! – Софи стало ужасно стыдно.

– По крайней мере, я на это надеюсь, – поправился Чарльз и сделал еще один глоток из ее чашки. – Но мог бы и запретить. Я, вообще-то, не знаю. Любовь непредсказуема.

Любовь непредсказуема, подумала Софи. Она колебалась.

– Чарльз? – наконец сказала она. – Можно задать тебе вопрос?

– Конечно.

Софи пыталась подобрать слова. Чтобы выиграть время, она выпила остатки шоколада и провела пальцем по дну чашки.

– Я просто подумала… Если она жива – а я уверена, что она жива, – почему же она за мной не пришла?

– Но ей могли сказать, что ты погибла, Софи. Раз мы не смогли получить список выживших, не смогла и она. В больницы ты не попадала. Во Франции никто о тебе не знал.

– Я понимаю. Я все понимаю. Но… они сказали мне , что она мертва, и я им не поверила. Почему же она поверила? Почему перестала искать?

– Дорогая моя, потому что она взрослая.

Софи спряталась за волосами. Щеки ее пылали от негодования.

– Это ничего не объясняет.

– Еще как объясняет, дорогая. Взрослые верят только скучным и жутким вещам.

– Это очень глупо с их стороны, – сказала Софи.

– Печально, дитя мое, но не глупо. Сложно верить в необычайное. Это твой талант, Софи. Не потеряй его.

Той ночью, прежде чем вылезти на крышу, Софи оставила Чарльзу записку на своей подушке. Там говорилось, что она ушла в полицейское управление (но не говорилось, что ушла она по небу) и что вернется к рассвету. Затем она натянула брюки и потрепанный серый джемпер Сафи. Сунув в карман огарок свечи, она размяла пальцы и вылезла в ночь.

Маттео ждал ее на крыше, переминаясь с ноги на ногу. Софи его ожидала, но возле трубы сидели также Анастасия, Сафи и Жерар, которые передавали друг другу кулек с изюмом. Сафи и Анастасия надели черные джемперы и серые брюки. Их лица на этом фоне казались серебристо-белыми. Софи совсем забыла, как они красивы. И удивилась снова.

Заметив выражение ее лица, Жерар рассмеялся.

– Знаю! Mon Dieu, non? Но к этому привыкаешь.

– Мы будем вас караулить, – сказала Анастасия. – У Жерара слух как у кролика. Он услышит, если кто-то будет на подходе. А еще мы принесли еды.

Она высыпала дюжину изюминок на ладонь Софи. Их сладость согрела Софи, и она повернулась к Маттео.

– Можно я пойду первой?

– Non , – ответил Маттео.

– Пожалуйста. Я так хочу.

Ей очень хотелось сделать все правильно, но объяснить этого Софи не могла. Казалось, она подобралась совсем близко к цели. Она трепетала при всякой мысли о маме.

– Ты знаешь, как взломать оконную задвижку?

– Нет.

– Тогда первым пойду я.

Маттео на метр спустился по водосточной трубе и оказался на одном уровне с карнизом. Софи наблюдала за ним, лежа на животе. Ей не хотелось говорить: «Будь осторожен!» Ей не хотелось быть человеком, который дает напутствия, а потому она сказала:

– Удачи!

А еще секунду спустя добавила совершенно ненужное:

– Мы покараулим!

Маттео повернулся лицом к стене. Обхватив трубу обеими руками, он поставил на карниз сначала одну ногу, потом другую и всем телом прижался к кирпичной кладке. Отняв одну руку от трубы, он схватился за кирпич. При виде этого у Софи закружилась голова. Затем Маттео перенес вторую руку и оказался на карнизе, балансируя на цыпочках. Держась за раму, он постепенно сгибал ноги в коленях, пока не сел на корточки. Карниз был довольно широк, но даже так спина Маттео зависла над пустотой. А лицо его было спокойно, как воскресный полдень.

Он принялся ковырять задвижку перочинным ножиком.

– Открыто!

– Отлично! Ох, только будь… – Софи вовремя одернула себя. – Прекрасно! – крикнула она.

Маттео подцепил раму ногтями и потянул. Послышался треск.

– Ach , – пробормотал Маттео.

– Что там? Ты в порядке?

– Ничего. Просто немного крови. – Окно открылось. – Вытрем ее, когда будем уходить. – Он развернулся и сел на подоконник, свесив ноги в комнату. – Порядок! – Он похлопал по карнизу. – Можешь спускаться.

Софи постаралась как можно точнее скопировать все его движения. Маттео обеими руками направлял ее ноги. Она усилием воли заставляла себя думать о виолончелях и мамах, а не о хрусте, с которым ее череп расколется о мостовую, если она сорвется со стены.

– Мамы, – шептала она себе, – мамы стоят того, чтобы за ними охотиться.

Пригнувшись, Софи заглянула в комнату через окно. В архиве было темно и прохладно. Царила напряженная тишина.

– Ты идешь? – спросила Софи у Маттео.

– Non . Внутрь я не захожу, – ответил Маттео, постукивая пятками по деревянной обшивке стен. – Мне и здесь хорошо.

Софи вытащила из кармана свечку и зажгла спичку.

– Хорошо. – Она обернула руку рукавом джемпера, чтобы горячий воск не обжег ей пальцы. – С чего мне начать? – Она посмотрела на надписи на шкафах. – Маттео, здесь все по-французски!

– Само собой! Читай мне.

– Здесь написано: meurtre .

– Это убийства.

– Incendiare?

– Зажигательные бомбы. Думаю, это не наш.

Софи перешла на другой конец комнаты.

– Assurance?

– Это страховки. Поищи в нем.

Софи потянула за дверцу шкафа.

– Он под замком.

Она поверить не могла, что забыла об этом. Но наблюдающий за ней с подоконника Маттео тотчас просиял.

– Конечно, под замком. У тебя есть шпилька?

– Да.

– Отлично. Тогда…

– Подожди секунду. – Софи затеребила шпильку, которой были скреплены ее волосы. Ее пальцы дрожали и почему-то казались толще обычного.

– Ладно, – сказал Маттео. – Bon . Теперь сосредоточься. В замке пять штырьков, oui ? Ключ двигает эти штырьки и перемещает задвижку. Где спичка, которую ты зажигала? Ты бросила ее на пол?

– Нет, вот она.

– Сунь спичку в основание замка – вот так, да, – и надави немного влево или вправо. Тебе надо утопить первый штырек…

– Утопить? – Софи старалась не думать об этом слове. Как и о слове «тонуть».

Облизнув пальцы, чтобы унять дрожь, она сунула спичку в широкую часть замочной скважины.

– В какую сторону давить? – прошептала она. – Влево или вправо?

– Ты почувствуешь. Как в реке. Почувствуй течение.

Софи пошевелила спичкой, но ничего не почувствовала.

– Стоп! – сказал Маттео. – Ты слишком усердствуешь.

Слышать такое всегда досадно, особенно когда от напряжения ты даже высунул язык. Софи сердито посмотрела на него.

– Толку от тебя никакого, Маттео.

– Ты слишком сильно давишь. Тыкаешь замок, словно это сосиска. Представь, что он живой.

– Он не живой.

– Откуда ты знаешь? Просто представь!