Давиде Морозинотто - Знаменитый Каталог «Уокер&Даун»

Порвать страницу было самым серьёзным проступком, из-за этого газету выбрасывали. Но и многое другое требовало внимательности: например, надо было контролировать последовательность, с какой сшиваешь газеты, и проверять порядок страниц. Вот поэтому они и брали девочек, которые умеют читать.

— Кто тебя научил? — спросила я Ребекку.

— Муж, — шёпотом ответила она.

Ребекка была старше меня года на три. Она была красивой девушкой, которую не портил даже чуть приплюснутый нос. Особой её гордостью были чёрные кудрявые волосы. Она рассказала мне, что она итальянка и что её родители приехали из городка далеко за океаном. Сама она родилась уже в Чикаго и в четырнадцать лет вышла замуж за итальянца Джулио.

— Он был хорошим парнем, — объяснила она мне. — Серьёзным, работящим и читать умел.

— Почему ты говоришь о нём был ?

— Потому что он умер. Его убили. Я не знала, чем кормить ребёнка, поэтому украла еду в магазине. Так и оказалась здесь.

У Ребекки был муж и даже ребёнок. В первый раз в жизни я почувствовала себя невинной овечкой.

— Как его зовут? Твоего ребёнка?

— Симон. Ему полтора года.

Я хотела было узнать, где сейчас малыш, но, пораздумав, поняла, что эту тему лучше не трогать. Ребекка спросила:

— У тебя есть дети?

— Детей нет, но есть брат, Петит. Это значит «малыш». В Луизиане все говорят на французском.

— Забавно, — сказала Ребекка. — И Франция, и Италия находятся в Европе. Они как соседи.

Этого я не знала, но продолжила:

— У меня отняли Тита, и мне нужно найти способ вернуться к нему.

— Ох, — вздохнула Ребекка, — я бы тоже хотела вернуться к сыну, но об этом можешь забыть. Отсюда не возвращаются.

Тогда я подумала о детективе Бёрне и в первый раз понадеялась, что он скоро придёт за мной.

Но Бёрн не приходил. Он сказал, что за несколько дней мне здесь развяжут язык, поэтому уже назавтра я нетерпеливо ждала его, как домашняя собачонка, устроившаяся у двери в ожидании хозяина. Когда вечером я поняла, что он не придёт, то была так опустошена, что куска не смогла проглотить. Бёрн не явился ни на третий день, ни на четвёртый, и я подумала, что, возможно, что-то случилось.

Я не верила, что в Новом Орлеане уже заявили о пропаже Джека, — слишком мало дней прошло, чтобы кто-то всерьёз заволновался из-за его отсутствия, а в байу следы, как и трупы, исчезают быстро. Тело, конечно, не найдут. Что же тогда произошло? Может, Бёрна на самом деле волновал не Джек, а часы и он ждал, пока я признаюсь? А может, он просто забыл обо мне? В конце концов, мы были обычными беспризорниками, кто знает, сколько таких в Чикаго? Я не могла ни выяснить, в чём дело, ни предпринять что-то, чтобы увидеть Тита. Мне оставалось только пониже опустить голову, как Бекка и остальные, и терпеливо ждать, но не сдаваться.

А между тем я полюбила газеты. В чтении я никогда не была сильна, в основном потому, что практиковаться мне было негде. Но сейчас, сшивая страницы, я заставляла себя сконцентрироваться на тексте. О чём бы в нём ни говорилось, это давало возможность мысленно улететь из этого подвала, забыть про израненные лодыжки и пальцы, исколотые иголкой.

Особенно увлекла меня хроника Чикаго, состоявшая в основном из заметок двух типов — о криминальных происшествиях вроде грабежей или убийств и о роскошных праздниках города, о балах у мэра, о сплетнях высшего общества, которое я никогда не видела даже издалека. Почти все статьи светской хроники были подписаны неким Э. Кокрейном, быстро ставшим моим любимым журналистом. Он так описывал дамские наряды, что я словно чувствовала их на себе и, читая, прикасалась к ослепительному миру духов, шампанского, ожерелий, вееров и джентльменов в тёмных костюмах.

Этот мир был настолько далёк, что казался сказочным. Я никогда не была на празднике, не считая свадьбы Анны с плантации с прошлом году, но тексты Кокрейна и фотографии будоражили воображение. По ночам мне снились балы и рестораны, и с утра я нетерпеливо ждала рабочих часов, чтобы почитать ещё.

Однажды мне дали стопку за 1899 год. На глаза мне попалась заметка от первого ноября. В ней говорилось о необыкновенном празднике по случаю Хеллоуина. В начале автор ударился в описание дам, переодетых в венецианок, и ведьм с весьма смелым декольте (я уже была знакома с манерой Кокрейна вставлять французские словечки, чтобы отметить что-то по-настоящему утончённое).

Но моё внимание привлёк абзац ниже. В нём говорилось: «Самым обворожительным гостем бала был, вне сомнения, элегантнейший вампир во фраке. Под маской дитяти тьмы скрывался мистер Уокер, известный предприниматель, который провёл вечер в компании двух привлекательных женщин. Не хотел ли он тем самым утешиться в отсутствие мисс Даун? Похоже, что его деловой компаньон (а возможно, и будущая жена) в последний момент отказалась присутствовать на празднике. Заметно было и отсутствие мистера Дарсли, частного детектива, — тихое подтверждение нежного чувства, которое, по слухам, связывает Дарсли и Даун».

Я поняла не всё, но это было не важно. Главное, я видела знакомые имена: мистер Уокер, мисс Даун, мистер Дарсли — это из-за них я оказалась в интернате. Возможно, сшивание газет может оказаться чем-то большим, чем просто наказанием. Вдруг это может меня спасти? Покончив с одной газетой, я взялась за следующую, нетерпеливо её пролистала, но не обнаружила ничего интересного. Ускорившись, насколько возможно, в номере от середины ноября я нашла новую заметку Кокрейна. В ней мистер Уокер официально попросил руки мисс Даун, подарив ей сказочное кольцо с бриллиантами.

В статье говорилось о том, что их свадьба может стать самым важным событием года, потому что мисс Даун принадлежит половина знаменитого Каталога. Основав предприятие, мистер Уокер и мисс Даун разделили его на несколько частей, называемых акциями, и поделили поровну. В случае замужества приданое мисс Даун, то есть её акции, перешли бы к супругу. Таким образом, после свадьбы мистер Уокер стал бы единоличным владельцем всего Каталога и одним из самых богатых людей Америки.

В декабрьских газетах я нашла новость о том, что мистер Уокер заявил, мол, его предложение принято и вскоре будет объявлена дата свадьбы. Похоже, мистер Дарсли решил самоустраниться и исчез в неизвестном направлении, убитый горем. Заметка от 30 декабря рассказывала о грандиозной новогодней вечеринке, организованной мистером Уокером в гостинице в центре города. Я знала, что мисс Даун на неё не придёт. Ночью она будет убита мистером Дарсли.

— Бекка, не у тебя ли газеты за 1900 год?

— Даже не знаю. Сейчас посмотрю. Вот они.

— Не хочешь поменяться?

Прозвучало это, конечно, странно, но газеты за 1900-й были ветхими, сшивать страницы было непросто, поэтому Ребекка согласилась без лишних раздумий. Я пролистала то, что она уже сшила, и в газете от 2 января на первой же странице нашла новость, которую искала: мисс Даун была обнаружена мёртвой в собственном доме, а мистер Дарсли арестован по подозрению в убийстве.