Рута Шейл - Ключ от послезавтра

– Дэн, я тебя предупредил. – Так. Кажется, перешел в наступление. Янка сделала шаг вперед, готовая в случае чего разнимать лучших друзей.

– Что, некому стало звонить в два часа ночи: «Денис, приезжай, пожалуйста, мы в волоколамском КПЗ без документов»? – не унимался Каверин. – Заметь, тогда я не спросил, какого черта вы вдвоем там оказались. Она сама призналась. Потом, на следующий день. Во всем сразу. И про Питер я знаю. Когда ты типа заболел, а она типа готовилась к сессии. И как твоя сестра полдня на лавочке сидела, пока вы были в квартире. Продолжать?

Он выдержал паузу, но ответа так и не дождался.

– А потом она сказала, что все это ничего не значит. Сегодня я, а завтра ты. Не нравится – свободен. Так что не понимаю, Дамик, какие у тебя ко мне претензии. – Денис резко сбавил обороты. Видимо, принял молчание Поливанова за некий мыслительный процесс. – Агнию ты получил, а Яну не трогай. Еще раз рядом увижу – ты меня знаешь. Все, разбежались.

– Пойду, наверное, – сказала Янка, про которую в пылу ссоры все забыли.

– Я провожу, – буркнул Денис. Сдернул с кровати подушку и закинул ее на плечо. – В кабинете у отца переночую.

Слова Дамира догнали в спину:

– А ведь она до сих пор тебя любит. Знаешь, что в соцсети написала? «Агния Каверина».

– Раньше надо было думать.

– Дэн, я не шучу. Она в окно хотела выпрыгнуть. Еле успел оттащить.

– Дамир, да мне пофигу, веришь? Реально пофигу, – терпеливо, как ребенку, втолковывал Денис. – И эту байку я тоже слышал. Там ведь было много зрителей. Мне все подробно рассказали. «Дени-ис, приезжа-ай, тут Агния угрожает покончить с собой. Как это – не приедешь? Ты что-о, ваще бессердечный?» Прощальная гастроль. Третья или четвертая – устал считать. Хватит, отъездился. Теперь это твоя история, друг. Если честно, я тебе не завидую…

Коридор снова приобрел привычный вид – рыжие ночники глазели в темноту, оберегая покой маленьких гостей лагеря. Черти и призраки убрались восвояси. Туда им и дорога.

Только спать категорически не хотелось. Особенно после «Яну не трогай» и «еще раз рядом увижу». Янкина душа жаждала подробностей.

– Жаль, столовая ночью не работает, – невпопад брякнула она.

– Проголодалась?

– Не то чтобы… Но хоть чаю. Горячего.

– Да не вопрос. Пошли.

Так она оказалась в святая святых – кабинете директора. Ночью. Без ведома этого самого директора.

– А ничего, что я тоже здесь? – опасливо поинтересовалась Янка, разглядывая стол, директорское кресло и большущий кожаный диван.

– Раз пригласил, значит, ничего. Располагайся.

Она скромно присела на самый краешек. Казалось, строгий Петр Геннадьевич незримо присутствует рядом и укоризненно качает головой. Явились, мол, гости непрошенные, диван давить, будто без вас желающих мало.

На маленьком столике возле окна зашумел электрический чайник. Попутно из недр шкафа появлялись пирожные, начатая коробка конфет, две рюмки и бутылка коньяка – а, нет, последние исчезли обратно.

– Прости меня за Дамира, ладно? Он неплохой. Просто идиот клинический.

– Я так и поняла.

Хотела про «неплохой», а прозвучало, как про «идиота».

– Извини, что снова начинаю… – мялась она, вместо того чтобы говорить прямо. – Ты сказал Дамиру, чтобы он ко мне не приближался, потому что…

– Ты – моя, – просто сказал Денис, ответив на все вопросы разом.

И ведь не спросил, чего хочет сама Янка. Перед фактом поставил. Живи теперь с этим. Как знаешь, так и живи.

Счастье…

Чай оказался зеленым и слишком крепким. Но все равно хорошо было сидеть в полутемном кабинете с горячей чашкой в руках.

– Ой, слу-ушай! Мы же с Владкой в тайник лазили! Знаешь, где это?

– И знать не хочу, – мгновенно изменившимся голосом перебил Денис. – После того, что я увидел в церкви, это уже не моя история. До сих пор перед глазами стоит то, как они его…

– Просто выслушай. Пожалуйста. Мне больше не с кем поделиться.

Он не ответил, и Янка поняла, что может продолжать.

– Мы вытащили из стены кирпич в том зале, где праздновали Валентина. Чуть было не спалились, но повезло. Вот знаешь, странно только, что Залесский-то угорел в соседней комнате, каминной. Я почему-то подумала, что тайник должен быть там же.

– Ты правильно подумала, – отозвался Денис неохотно. – До пожара это и была одна комната. Когда поняли, что не успевают с отделочными работами, ее перегородили стеной из гипсокартона, и получился еще один зал… Так что там с кладом? Ты теперь у нас хозяйка заводов, газет и пароходов?

– Увы… – Янка обшарила карманы. Телефон, ключ от спальни, ключ от башни… Тут кольцо, значит, бумажка – в другом. Еще пара артефактов, и придется обзаводиться новыми штанами, повместительней. – На, смотри.

Денис взял находку из ее рук и поднес к глазам.

– «Милая Асенька… Пишу Вам и не знаю, прочтете ли. Меньше всего на свете я желал бы скомпрометировать Вас нашей перепиской…» Какой-то бред сентиментальный.

– Подожди-ка, это же от Николая Монахова!

И Янка торопливо забегала глазами по строчкам, написанным знакомым бисерным почерком.

Милая Асенька,

Пишу Вам и не знаю, прочтете ли. Меньше всего на свете я желал бы скомпрометировать Вас нашей перепиской. Замужество Ваше – вопрос решенный, а я отправляюсь в Москву. Быть может, вы вспомните наше тайное место, детскую игру, которой мы когда-то развлекались. Тогда и найдете прощальный привет от Вашего покорного слуги Николеньки. Навсегда Вашего, как бы потом ни сложилось.

Еще недавно я был полон отчаянья – старик Прокофьев не желал говорить со мною о чертежах. Но буквально вчера переменился. Предчувствие скорой кончины многих делает сговорчивыми. Итак, я видел их, милая Асенька. Своими глазами, так же ясно, как вижу сейчас эти строчки.

Подземные ходы существуют.

Один из них, Вы не поверите, берет начало там, где я когда-то постигал свои первые книги. Царапал бумагу неверным пером, играл с друзьями в лапту, а иногда, случалось, отведывал розг.

Чтобы попасть туда, всего-то и нужно, что спуститься… (далее неразборчиво) . Ключ… (неразборчиво) … в виде креста.

Я покидаю отчий дом с тоскою. Необъяснимая тяжесть давит на сердце, когда я думаю о том, что больше Вас не увижу. Сам не знаю, откуда взялась эта мысль. Войнов обещался помочь деньгами. В Москве у него обширные связи. И я смогу наконец выкупить у Залесского перстень – говорят, он не выставил его в своей лавке, а носит на пальце и рассказывает, будто он – потомок Альфреда Дорфа…

– Асенька не видела письма, – грустно прошептала Янка. – Она не открывала тайник. Вышла замуж и уехала во Францию… а Николая убили.

– Се ля ви. – Денис растянулся на диване и вовсю клевал носом. Романтика прошловекового разлива нисколько не трогала черствую каверинскую душу. – Ложись давай. Поздно уже.