Михаил Колесников - Экспедиция идет к цели [Приключенческая повесть]

— Но я должен распорядиться…

— Не беспокойтесь, вашим помощникам я сам все объясню. Мы выясняем маленькое недоразумение.

— Это незаконно!

— Вот и выясним, законно или незаконно. И не вздумайте делать глупости: Тумурбатор этого не любит, — предупредил Сандаг, заметив, что Карст хочет позвать своих людей на помощь.

— Значит, я под арестом?

— Считайте как вам удобнее. Вы похитили палеонтологические сокровища — так считаем мы. Ну, а если мы ошибаемся, то после визита на погранзаставу принесем вам самые глубокие извинения.

— Хорошо, я подчиняюсь обстоятельствам, — неожиданно успокоился Карст. — В самом деле, не будем терять времени!

— Ваши верблюды в плохом состоянии! — крикнул Сандаг людям Карста. — Так ли это?

— Да! — дружно донеслось в ответ.

— Мы приведем вам здоровых. Господин Карст сам выберет по вкусу. Подтвердите, господин Карст!

— Я скоро вернусь с верблюдами, — унылым голосом подтвердил Карст. — Не беспокойтесь. А если верблюды поправятся, не ждите меня, идите домой! Я догоню вас, — добавил он. — Или закопайте кости дракона в укромном месте и уходите в Нинся…

— Ну это вы зря, — рассердился Сандаг. — Впрочем, далеко они все равно не уйдут.

Заподозрили ли люди Карста что-нибудь неладное? Может быть, и заподозрили, но не подали вида. Сейчас вступать в перестрелку не имело смысла: их верблюды в самом деле объелись баглуром, лежали и рыгали — непредвиденное обстоятельство, задержавшее бандитов. Все шестьдесят верблюдов лежали и рыгали, и еще неизвестно было, поднимутся ли они на ноги. Отбить верблюдов у монгольской экспедиции? Но на них не увезешь скелеты динозавров: верблюдов мало, можно пересчитать по пальцам. Кроме того, Карст не подавал сигнала к нападению, а это значило, что у него было что-то свое на уме. Они-то хорошо знали своего предводителя — ловкого, изворотливого джентльмена удачи. Откуда здесь пограничники? Может быть, засада?.. Стрелять нельзя, очень опасно…

— Как я выяснил, в этом районе много ядовитых растений, — с непонятной усмешкой произнес Карст, обращаясь к Сандагу. — Я не ботаник, но ядовитый ковыль от обыкновенной тирсы отличить могу.

Сандаг заинтересовался:

— Ядовитый ковыль? Где вы его видели?

— Да повсюду. Попадется, сами увидите. Вы ведь ботаник, если не ошибаюсь?..

Караван шел до тех пор, пока не сделалось совсем темно. Они выбрались наконец из Нэмэгэтинской котловины и очутились в широкой долине, разделяющей хребты Ноян-Богдо и Тосту. Дальше, на юге, лежала совершенно бесплодная равнина, где даже саксаул не рос, Эзгуй-Гадзар, что значит «Необитаемая земля». Она была залита зеленоватым лунным светом, блестела, словно озеро, покрытое мелкой рябью. Караван некоторое время пробирался по ней, но дневной переход был слишком тяжелым, и решили заночевать. Теперь торопиться не имело смысла: Карст в руках, до границы не больше двух переходов. Сторожить Карста вызвался Очир.

— А кто будет сторожить тебя, приблудный пес? — спросил у Очира Тумурбатор. — О чем это ты шептался с Карстом? Я видел. Уж не подкупить ли тебя он хочет?

— Ты угадал, — согласился Очир. — Он предлагал мне целый табун коней или много пачек тугриков. А я сразу догадался, что он большой преступник. Таких расстреливать надо. Монголию грабят, с фальшивыми документами пробрался… Я бы его своими руками задушил!

— Зачем? Его судить будут. Большой суд. Узнают, кто помогал ему. Ладно, пожалуй, постереги часок, а я вздремну. Верблюдов стреножил — все равно далеко нс уйдут.

— Отдыхай. Я верблюдам соли дам.

Лагерь быстро погрузился в сон. Громче всех храпел Тумурбатор. Но лежал он с открытыми глазами и настороженно прислушивался к каждому шороху. Однако ничего особенного не происходило. Карст лежал неподалеку, завернувшись в экспедиционное одеяло. Очир дал верблюдам соли и тоже улегся на кошму. Он толкнул в бок Тумурбатора, а сам сразу же засопел носом.

В три часа утра поднялись, завьючили верблюдов и поспешно выступили на юг, чтобы пройти как можно больше, пока пустыня не накалилась. Сейчас она была покрыта бронзовой синевой.

Карст был весел и напевал тягучую, как вой степного ветра, монгольскую песню:

Он не унывал. Иногда бросал быстрые взгляды на Очира, но тот не поднимал головы.

То, что Очир и Карст затевают какую-то игру, Цокто догадался сразу, но никак не мог понять ее смысла и решил все время быть настороже, держался ближе к Сандагу и Тимякову.

Карст, конечно же, попытается улизнуть. Но почему он не убежал ночью? Хитрая лиса Карст. Делает вид, будто и не пойман с поличным. Такую бы выдержку Цокто!

Всю ночь Цокто не спал, все ждал, что те, оставшиеся в лагере Карста, догонят их и совершат нападение. Нападения не произошло, никто за ними не гнался. Может быть, впереди у Карста какая-нибудь засада?.. Хорошо, что ехать приходится по широко открытому пространству. Где здесь быть засаде…

А солнце набирало и набирало силу. Необитаемая земля, придавленная тяжелым зноем, была как расплавленный свинец. Галька и щебень. Палит и палит. А позади — силуэты хребтов Тосту и Ноян-Богдо, громоздящихся на высоких пьедесталах. Когда подходили к Тосту, он казался невысоким, а с юга обернулся высокими скалистыми и обрывистыми цепями.

Потянулись пески. Здесь не было барханов. Просто песок и песок, обширные пространства сверкающих солончаков — гуджиров. На юге поднимался горный кряж Хонгор. Песок был подвижный, как вода: он струился, тек от малейшего дуновения ветерка. Волнистые пески — и нет им конца. Пылающая пустота, золотистое марево…

…Караван, растянувшись извилистыми петлями, пробирался по пескам. Впереди дрожали миражи. Фляги давно уже были пусты. На привале Лубсан сделал невеселое открытие: бочки протекали. Доски по неизвестной причине разошлись, и вода струйкой просачивалась в образовавшиеся щели.

Старик выругался: много воды утекло! Но щели быстро заделали.

Во время пути случилось еще одно происшествие. Старый верблюд Вали, поднимаясь на крутой склон, неожиданно опустился на колени, а потом свалился на бок. Девушка едва успела соскочить на песок. Верблюд лежал и рыгал. Вскоре он околел.

— Ушла душа верблюда в страну бурханов, — невесело сказал Пушкарев. — Не дожил до сорока лет два дня. Пересаживайтесь на запасного.

Но вскоре верблюды стали падать один за другим. К двум часам дня пятнадцать верблюдов околели. Шестнадцатый было свалился, но потом поднялся на ноги и тусклыми глазами смотрел на пески и на людей.

— Простофили мы! — ругался Сандаг. — Этого нужно было ждать… Ведь в котловине было много ядовитых растений. Верблюды их ели…