Энн Файн - Дневник кота-убийцы. Все истории

Я вас спрашиваю. Только честно! Они меня критикуют за то, что гоняю воробьёв. Но я бы никогда не стал так измываться над птицей!

Лицемеры!

В общем, как только бедняжка оказалась в духовке (то бишь вне досягаемости), четверо взрослых перешли к детям в гостиную, чтобы открыть подарки.

Я и забыл уже, что мой самостоятельный хвост разметал все записки с именами и запрятал их под ковёр.

Ой-ой-ой. Что тут началось.

— А это кому подарок? Тут не написано.

— На этом свёртке нет карточки.

— И на этом. И вон на том.

Мне прям стыдно стало. (Я и не думал, что мой хвост так мощно набедокурил.) Дети перекопали все коробки и взвыли.

— Нигде нет карточек!

— Что же делать?

— Придётся угадывать.

Ну, теперь начнётся. Тут же пошли споры.

— По-моему, это мой подарок.

— Нет, дорогой. Думаю, это Санта прислал Люсиль.

Тут Люсиль вставила слово.

— А я этот не хочу, мама. Тот мне больше нравится.

— Но это для Элли.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю, и всё.

— Ты что, читаешь мысли Санты?

— А ты, что ли, читаешь?

Вот так весело мы ждали Рождества. Ланцелот начал боевые действия — попытался отобрать у папы Элли подарок, предназначенный не для него. Ковёр под его ногами чуть сдвинулся — и нате вам пожалуйста, вот они, все исчезнувшие карточки.

И пара предательских рыжих волосин из моего хвоста.

— Ага! — победно возопил отец Элли.

Все посмотрели на меня. Я посмотрел на дверь. И потом… Я сиганул к двери, а мама Элли как раз входила с гигантским блюдом, полным тарталеток и других вкусных штук на палочках.

Хорошо ещё, что под дождём из падающей еды мне удалось ретироваться.

Обед я пропустил. Как и мытьё посуды. Как и шумные причитания тёти Энн по поводу комков в креме для торта — надо, мол, всё время помешивать, не отвлекаясь.

На улицу идти не хотелось. Холодно, мокро и безрадостно на дворе. Так что я остался в доме, прятался от людей в резиновом сапоге дяди Брайана, глубоком, как настоящий колодец, пока не услышал, как мимо прошла Элли.

— Таффи! Таф-фи-и-и!

Я вытянул голову и выглянул из сапога — интересно, куда она пойдёт. Упс! Это я зря. Сапог начал крениться, и я потерял равновесие.

И вывалился на пол, как идиот.

Она сгребла меня в охапку.

— Спектакль начинается, — сказала она. — Угадай, кому досталась главная роль! — Она зарылась носом в мой мех. — Тебе! Ты сыграешь лучше нас всех, ты ведь такой умный.

Лучше них? Всех? Такой умный? Как тут сердцу не растаять! Называйте это Духом Рождества, если угодно, но я вдруг почувствовал себя неловко. Прячусь, когда ребятишки столько стараний приложили: колодец построили, песенки отрепетировали, смастерили бумажные рукавички для игрушечных котят.

Даже сходили к соседям и попросили для меня две крошечных пары настоящих детских варежек.

Разве я мог их подвести?

Так что я сдался и позволил Элли отнести меня в гостиную. Картонный колодец ждал меня на ковре. Люсиль и Ланцелот стояли наготове в костюмах. Тётя Энн даже перестала мешать крем и поставила миску на пол рядом с диваном.

Взрослые уселись на диван и приготовились внимать. Казалось, даже огромная толстуха-фея на верхушке ёлки смотрит вниз и ждёт начала спектакля.

— Готовы? — спросила Люсиль.

«Почему бы и нет?» — подумал я. Почему бы не сделать для Элли что-то приятное? Почему бы не превратить их глупые уси-пуси в торжественное шоу?

УХ ТЫ! Поразить всех своим актёрским мастерством! Помочь Трём Мягкотелым Макаронинам. А заодно и произвести мощное впечатление на взрослых.

Таффи, кот-актёр. Звезда шоу.

Началось всё лучше некуда. Сначала мы спели «Люблю я кошку Пуську». Когда Элли обаятельно склоняла голову к плечу, я обаятельно склонял свою в другую сторону. И с обожанием смотрел ей в глаза. Даже мурлыкал. Жаль, что ёлочные украшения уцелели только наверху, и на фотографии их будет не видно. Но мы с Элли всё равно смотрелись шикарной парой, и если бы не её кошмарный коростельский голосок, эта часть представления прошла бы идеально. Я-то был безусловно прекрасен. Кажется, её папа очень удивился. А дядя Брайан, тётя Энн и мама Элли хлопали по окончании песни, как сумасшедшие.

Потом настала очередь «Динь-дон-донце».

И эта часть прошла успешно. Я разрешил им посадить меня в колодец, пригнулся и спрятался, будто там в самом деле глубоко. Чуток повыл во время первого куплета, стараясь, чтобы голос звучал трагично, но не слишком душераздирающе. Сцена получилась страшно трогательная.

Потом, следуя сценарию, Ланцелот меня вытащил. Я талантливо сымитировал переполняющую меня благодарность и потёрся о его подбородок, краем глаза заметив, как тётя Энн утирает слезу платочком.

После этой песни мы все поклонились. Когда аплодисменты с дивана стихли, мы перешли к третьей, заключительной части представления: «Три котёнка горевали».

Люсиль посадила на ковёр двух игрушечных котят в бумажных рукавичках. Потом натянула мне на лапы рукавички соседского младенца.

Я был крутой звездой! Даже не сопротивлялся! Наоборот — чуть ли не подставлял лапы, чтобы помочь. Папа Элли был изумлён моим бес-пре-це-дент-ным благонравием. Однако ничего не сказал. Сидел и смотрел, как обычно, с подозрением.

Началось третье отделение. Сперва я походил в рукавичках — вот, мол, как я их ношу. Потом Элли, Ланцелот и Люсиль запели первый куплет:

Они сдёрнули рукавички с игрушечных котят, а я скользнул за диван, чтобы избавиться от собственных.

Но вот беда — я так сильно тряс лапами, что рукавички улетели в самую глубину.

И когда понадобятся мне в следующей сцене, я не смогу сам их достать.

Но не срывать же представление! И я поспешил назад, на сцену, чтобы потереть глаза лапами, когда Люсиль и Ланцелот споют:

Теперь Элли должна была сыграть Маму-кошку, которая нас отчитывает.

И вот пора возвращать рукавички на сцену. Я нырнул за диван. И скрёб пол, и тянулся — всё тщетно. Не достать, ни в какую.

Ну давайте, скажите. Вы вот все такие умные — да, вы, читатели. Как бы вы поступили на моём месте? Повесили нос и сдались?

Не мой вариант! Я не испорчу спектакль! Мне нужны четыре белые варежки, верно? А рядом на полу стоит миска с белым кремом для торта.

Белым, как снег. Не слишком мелкая мисочка. И не слишком глубокая.