Игорь Ефимов - Плюс, Минус и Тимоша

— …сделано все, — говорил диктор, — чтобы схватить опасного преступника сегодня же ночью. Он будет найден с помощью инфракрасных прожекторов. Приборы инфракрасного виденья в сплошном мраке воспринимают все живое как вспышку света. Поэтому выходить на улицу опять можно только тем, кому жизнь надоела.

Тимоша выключил бинокль и незаметно спрятал его в карман. Как хорошо, что Желтенький ничего этого не слышал и не видел! За окном уже смеркалось, еще немного — и начнется настоящая инфрачерная ночь.

— Пошли, — приказал Тимоша, решительно поднимаясь со стула.

— Куда? — спросил Желтенький.

— Приводить в действие мой спасательный план. Если ты мне поможешь, я постараюсь научить тебя выдумывать и фантазировать.

— Ура-а! — закричал Желтенький, вскакивая вслед за ним. — За это — что угодно!

И они оба, застегнув куртки и надвинув кепочки на глаза, вышли из дому.

Стена была абсолютно гладкая, но невысокая: Тимоша подсадил Желтенького, тот легко взобрался на нее и втащил Тимошу за собой. Только они спрыгнули вниз, как на улице погасли все фонари. Наверно, их выключили, чтобы они своими видимыми лучами не мешали инфракрасным, невидимым.

— Скорей! — прошептал Тимоша и потащил Желтенького под прикрытие каких-то баков.

Большое здание вертолетной школы темнело на фоне неба, и только под одной дверью слабо светилась красная надпись: «Влет воспрещен». Желтенький поколдовал над замком, пробубнил какие-то цифры, и дверь бесшумно открылась. Они вошли в длинный полутемный коридор и, крадучись, пошли вперед мимо таблиц и плакатов, развешанных по стенам. Моторы и механизмы, изображенные на плакатах, были аккуратно разрезаны, словно яблоко ножом, и каждая деталь для большей понятности окрашена в свой цвет, но у Тимоши только рябило в глазах и никакой понятности не прибавлялось. Он вспомнил моторку, которая отказывалась слушаться его, — что если и вертолет в воздухе начнет выкидывать какие-нибудь фокусы? Разве сумеет он разобраться во всех этих рычагах и колесиках и заставить их работать как надо? Но отступать было некуда — уж лучше разбиться, чем сидеть сложа руки и ждать, когда тобой… пренебрегут?

— Наверно, сюда, — сказал Желтенький и толкнул железные ворота в конце коридора.

За ними открылся полутемный зал.

Пол в нем был сделан из больших квадратных плит, и на них в шахматном порядке стояли вертолеты. От потолка к плитам тянулись блестящие металлические тросы — видимо, для того, чтобы поднимать их вместе с вертолетами на крышу.

Вдруг раздался негромкий щелчок.

Тимоша вздрогнул, но это просто переключились светящиеся часы на стене.

— Ну, — сказал Желтенький, делая широкий жест рукой. — Выбирай, какой тебе больше нравится.

Вертолеты все были одинаковые, и сколько Тимоша ни всматривался, он так и не увидел среди них ни одного красненького: все они были выкрашены одной и той же скучно-зеленой краской — и правда, как саранча. Поэтому он залез в первый попавшийся и смело взялся за какой-то рычаг.

— Осторожней! — взвизгнул Желтенький, сбрасывая его руку. — Ты что? Захотел головой прошибить потолок? Дрыбадан! Неужели вас не учили, как управлять такой простой машиной?

— Учили когда-то, — смутился Тимоша. — Но я все забыл. Ты бы не мог мне напомнить?

Желтенький даже надулся от важности и удовольствия — видимо, ему и в голову не приходило, что этот бесстрашный и мудрый Тимоша может не знать чего-то, что знает он, обыкновенный ученик автошколы. Он начал подробно объяснять, какой кнопкой включается мотор, как надо управлять высотой, когда поворачивать рычаг, чтобы лететь быстрее или медленнее, и Тимоша старательно все запоминал, повторяя по нескольку раз про себя. Когда же обучение было закончено, Желтенький умоляюще посмотрел на него и спросил:

— А ты? Ты научишь меня, чему обещал?

— Ну, это очень просто, — весело сказал Тимоша. — Вот смотри: часы показывают двенадцать ночи, так? Теперь повторяй за мной: часы показывают половину второго.

— Половина второго, — с готовностью повторил Желтенький.

— А теперь то же самое скажи не вслух, а подумай в уме.

Желтенький наморщил лоб, закрыл рукою глаза, изогнулся так, будто поднимал тяжелый чемодан, и застыл в этой позе. Казалось, он делает какую-то тяжелую работу, которая ему не по силам, — даже пот выступил на губе.

— Нет, не могу, — жалобно произнес он наконец. — Ведь они ясно показывают двенадцать. Две-над-цать!

— Да ты постарайся, — убеждал его Тимоша. — Ты напряги свое воображение.

— Я стараюсь. Я очень стараюсь, но, наверно, у меня нет этого… как ты сказал?

— Воображения.

— Наверно, у меня его нет. Никогда я не смогу этому научиться. Никогда. Лучше и не пытаться.

Он понурился и грустно уставился себе под ноги.

В зале было тепло, электрические часы ритмично пощелкивали, и вскоре они незаметно уснули в мягком сиденье. Тимоше всю ночь снилась девочка: то она убегала от доктора Плюса, гнавшегося за ней с котом на поводке, то вдруг превращалась в учительницу и строго спрашивала Тимошу о чем-то, а он не знал, как ответить, то садилась к роялю, нажимала пальцем на клавишу и радостно смеялась. Когда он проснулся, за окнами уже рассвело и Желтенький тормошил за плечо, приговаривая:

— Вставай, вставай. Уже солнце взошло, можно лететь.

Тимоша протер глаза, вспомнил, где он и что ему предстоит, и в груди у него тоскливо заныло.

Еще хуже стало, когда Желтенький включил подъемник и их площадку рвануло вверх, к самому потолку, в котором уже автоматически открылся нужный квадрат. Мгновение — и они вместе с вертолетом оказались на плоской крыше училища. С той стороны, где всходило солнце, Тимоша увидел настоящий город с высокими домами, телевизионной башней и еще какими-то неизвестными сооружениями — может быть, теми самыми, инфракрасными, которых сейчас можно было уже не бояться. С другой стороны лес, видимо, заслонял от него озеро-океан. Почему-то ему казалось, что лететь надо именно туда, за лес. Во всяком случае, поднявшись повыше, он, конечно, сумеет сориентироваться, а может, сразу увидит свой поселок и даже свой дом, узнает по свежевыкрашенной крыше и полетит прямо туда, плавно опустится на улицу перед окнами дома, и сразу сбегутся все соседи и ребята, и мама с бабушкой выйдут на крыльцо, а он как ни в чем не бывало откроет дверцу, заглушит мотор…

— Ну, что же ты?! — встряхнул его Желтенький. — Скоро занятия начнутся — нельзя больше ждать.

Действительно, внизу по улице уже шли первые ученики и, показав пропуск сторожу, один за другим входили в калитку.

— Подожди, я сейчас, — сказал Тимоша и, отстранив Желтенького, подкрался к самому краю.