Нузэт Умеров - Тайна старой штольни

Если бы Нариман знал, что в этом чемоданчике лежит адресованное ему письмо! Последнее письмо отца, которое прошло тысячи километров военных и мирных дорог, прежде чем попасть в их город…

Нариман соскользнул с дерева и побежал совсем в противоположную сторону. Он прошмыгнул мимо дежурного и бросился к составу. Нариман обошел все пятнадцать вагонов, но там никого уже не было. Потом он еще посидел на скамеечке у фонтана и, когда на привокзальной площади никого не осталось, устало поплелся домой.

- Ты где пропадаешь все утро?-встретил его у входа Серега.- Его тут ищут, ищут, а он шляется себе!

- А кто меня искал?

- Военный какой-то. Майор, кажется.

- Где он?

- Откуда я знаю, ушел наверно. Не будет же человек целый день ждать тебя.

- Давно ушел?

- Часа полтора прошло…

- А ты не заметил, в какую сторону?

- В сторону рынка.

Нариман сорвался с места и помчался на рынок. Серега что-то кричал ему вслед, но Нариман ничего не слышал.

Если это тот самый майор, которого он видел на станции, значит отец жив и ищет его!

Нариман остановился у входа на рынок и, тяжело дыша, огляделся. На рынке было безлюдно. Под просторным навесом сидело несколько торговцев, лениво отгоняя назойливых мух, липнущих к винограду, яблокам и первым, еще не совсем зрелым помидорам. Прошел мимо ворот солдат с большим фанерным чемоданом в руках, прогрохотала телега, доверху наполненная свежим картофелем; поджимая хвост, пробежала тощая вислоухая собака.

Нариман топтался на месте, не зная, куда пойти, кого спросить.

Если майор уехал, значит его могли видеть шоферы.

Запорошенные пылью машины стояли в ряд, тесно прижавшись друг к другу. И только у самой крайней, стоявшей несколько поодаль, выкрашенной в ярко-зеленый цвет помятой полуторки возился вихрастый мальчишка. Нариман подошел, присел на корточки и стал наблюдать, как незаметно отрываются от земли задние колеса машины. Когда они повисли в воздухе, мальчишка выбрался из-под машины и стал снимать скат. Скат не поддавался.

- Ну чего глазеешь?- повернулся он к Нариману.- Помоги снять.

Колесо сняли, заменили камеру и поставили на место. Пока Нариман вытирал паклей руки, мальчишка достал из кабины хлеб, сало, пару луковиц и все разделил поровну.

- На, ешь! Бери, кто же от хлеба отказывается!

Мальчишки, усевшись рядом, вкусно захрустели сочным луком.

- Ты что, сам работаешь на этой машине?- спросил Нариман.

- Нет, бате помогаю. А ездить я умею, вот кончу семь классов, пойду на шофера экзамены сдавать. А ты откуда?

- Из детдома.

- И никого у тебя нет?

- Есть отец, а вот где, не знаю. Я был в оккупации, а потом нас освободили. Меня сюда привезли… Вот и разминулись мы с ним. Говорят, сегодня приходил в детдом майор, письмо от отца приносил, а меня не было.

- Где же ты был?

- Ходил эшелон с демобилизованными встречать.

- Постой, постой! Я тут видел какого-то майора. У него чемоданчик был в руках?

- Был, желтый такой.

- Ну, значит это он! Он все ходил спрашивал, кто на рудник, на новый, поедет.

- А куда он потом ушел?

- Уехал на «студебеккере». У них все машины там новенькие. Мы тоже с батей собираемся туда махнуть. А вон и батя идет. Ну, бывай, ищи своего майора на руднике! Все машины идут туда по этой дороге.

- А кто меня возьмет?

- Тебе и не надо никого просить, дойдешь до подъема, заберись на самую верхотуру - там все машины пешком идут, на какую захочешь, на ту и сядешь.

К обеду Нариман вернулся в детдом. Два дня он никуда не отлучался. Даже когда на стадионе играли две лучшие команды города, Нариман с книжкой в руках сидел на скамеечке возле ворот. Сидел добросовестно, с утра до вечера, даже старый молчаливый детдомовский сторож Кадыр-ага и тот не выдержал.

- Ты что, на старости кусок хлеба у меня хочешь отбить?

- Ну что вы, Кадыр-ага, нам хлеба теперь дают вот по такому куску три раза в день!

- Зачем же тогда сидишь тут?

- В понедельник майор приходил, а меня не было. Ребята сказали, что он письмо от отца привез…

- Майор, говоришь? Помню, был такой. Он даже сидел на этом самом месте…

- А вам он ничего не сказал?

- Говорил что-то про рудник, а что не помню. Когда я с базара шел, он уже сидел на машине, наверно, поехал на свой рудник.

Нариман чувствовал, что вот так, две недели, он ни за что не выдержит.

А что если самому съездить на рудник? Оставить записку и поехать. Он же не будет сидеть там целый месяц. Найдет майора, возьмет у него письмо - и назад. Это займет всего три дня, пусть его потом назначают дежурным по комнате хоть на целый месяц!

Вечером Нариман поделился своими планами с Серегой и Катей. План они одобрили.

Утром в тумбочке уже лежали три куска хлеба, три помидорины, спичечная коробка с солью и фляга, наполненная сладким чаем.

С флягой Нариман никогда не расставался. Флягу ему подарил отец. Когда они с мамой провожали его на фронт, он отстегнул ее от ремня и протянул сыну.

- Бери, только смотри, не теряй, вернусь с войны, проверю…

Побег был назначен на мертвый час. Когда все уснули, Нариман выбрался в открытое окно, добрался на четвереньках до забора, перелез и через час он был уже на повороте. Отсюда дорога круто уходила вверх. Две машины Нариман пропустил, чтобы посмотреть, откуда будет удобнее всего незаметно для шофера забраться в кузов.

Самым удобным местом оказалась дорога у валуна, который лежал на самой вершине подъема. Нариман залег за камень и стал ждать.

Прошла пустая полуторка, потом груженный досками ЗИС, прогрохотала телега, в которую был впряжен верблюд и наконец из-за поворота показался первый «студебеккер». Нариман высунул из-за укрытия голову, но тут же нырнул назад: в кузове сидели люди.

Следующая машина шла груженная большущими ящиками, поверх которых был наброшен брезент. Когда кузов поравнялся с камнем, Нариман выбрался из своего убежища, догнал машину и спокойно забрался под брезент. Под брезентом между ящиками были брошены связки комбинезонов, и Нариман блаженно растянулся на мягких упругих тюках.

Было жарко и душно. Изредка, когда машина подпрыгивала на ухабах, пространство между ящиками заполнялось едкой белой пылью, и тогда Нариман с головой зарывался в комбинезоны, чтобы сдержать кашель.

Нариман пополз ближе к слуховому стеклу - здесь было не так душно, главное видно все, что делается в кабине.

Устроившись поудобней, Нариман полез в карман за флягой - фляги не оказалось! Он обшарил все вокруг, заглянул в щели между ящиками, но фляги нигде не было.

- Ну, конечно, забыл! Забыл под валуном! Может, спрыгнуть и вернуться назад? Впрочем, никто ее там не заметит, буду возвращаться, подберу,- успокоил себя Нариман, достал кусок хлеба, помятые помидоры и принялся за обед. Он ел и не спускал глаз с шофера.