Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Кубок огня

Крауч поднялся и посмотрел на заключённых. Лицо его исказила лютая ненависть.

– Вас доставили в Совет по магическому законодательству, – громко и ясно произнёс он, – чтобы вынести приговор. Вы обвиняетесь в преступлении, гнуснее которого…

– Отец, – крикнул юноша, – отец… пожалуйста…

– …этот зал ещё не слышал. – Крауч повысил голос, чтобы заглушить слова сына. – Мы выслушали свидетельства, доказывающие вашу вину. Вы все обвиняетесь в том, что похитили мракоборца Фрэнка Долгопупса и подвергли его заклятию Круциатус. Вы думали, что он знает, где находится ваш исчезнувший хозяин, Тот-Кого-Нельзя-Называть…

– Отец, я в этом не участвовал! – ещё громче крикнул прикованный к креслу юноша. – Клянусь тебе! Не отправляй меня опять к дементорам…

– Вы также обвиняетесь в том, – надрывал голос мистер Крауч, – что, не узнав ничего от Фрэнка Долгопупса, вы подвергли заклятию Круциатус его жену. Вы намеревались вернуть власть Тому-Кого-Нельзя-Называть, чтобы продолжать сеять зло, чем вы, без сомнения, занимались, пока ваш хозяин был в силе. И я прошу присяжных…

– Мама! – воскликнул юноша. (Хрупкая маленькая волшебница, сидевшая рядом с мистером Краучем, билась в рыданиях.) – Мама! Останови его! Мама, это не я, клянусь, это не я!

– И я прошу присяжных, – крикнул Крауч во всю силу лёгких, – тех, кто как я, считают пожизненный срок в Азкабане заслуженным наказанием, поднять руки.

Присяжные единогласно поддержали обвинителя. Зрители захлопали, как в своё время хлопали Бэгмену только сейчас на их лицах застыло мрачное торжество. Юноша, срываясь на визг, крикнул:

– Мама, нет! Я не делал этого, не делал! Я ничего не знал! Не отправляйте меня туда!

Дементоры вернулись в зал. Трое взрослых узников поднялись с кресел; женщина, взглянув на Крауча из-под тяжёлых век, воскликнула:

– Тёмный Лорд вернётся, Крауч! Можете запереть нас в Азкабане! Мы и там будем ждать его! Он освободит нас и осыплет милостями! Мы одни остались ему верны! Старались найти его!

Светловолосый юноша пытался вырваться из рук дементоров. Но весь зал, и даже Гарри, чувствовал – дементоры высасывают из него силы. Со скамей неслись насмешливые выкрики, многие вскочили на ноги. Женщина с короной волос быстрым шагом вышла из зала, а юноша всё продолжал неравную борьбу.

– Я твой сын! – крикнул он, бросив умоляющий взгляд на Крауча. – Я же твой сын!

– У меня нет сына! – Голос Крауча перекрыл все остальные звуки, глаза почти вылезли из орбит. – У меня нет сына! – повторил он.

Худенькая волшебница захлебнулась рыданиями и обмякла без чувств в кресле. Крауч, казалось, этого не заметил.

– Уведите их! – крикнул он дементорам, брызжа слюной. – Уведите немедленно, и пусть они там сгниют!

– Отец! Отец! Я не виноват! Это всё неправда!

– Думаю, Гарри, пора возвращаться в кабинет, – тихо произнёс кто-то над ухом Гарри.

Гарри вздрогнул и повернулся на голос. Затем глянул направо. Рядом с ним сидит Альбус Дамблдор, наблюдая, как дементоры волокут из зала сына Крауча. Слева тоже стоит Альбус Дамблдор и смотрит прямо ему в глаза.

– Пойдём, – сказал Дамблдор, тот, что слева, и взял Гарри за локоть. Гарри почувствовал, что взмывает вверх. Подземелье вдруг бесследно растаяло. На мгновение воцарился мрак, Гарри сделал медленный кувырок, приземлился прямо на ноги и опять очутился в полном солнца кабинете директора Хогвартса. Перед ним в шкафчике серебристо поблёскивает каменный сосуд, рядом стоит Альбус Дамблдор.

– Профессор, я знаю, что нельзя… я не хотел… дверца шкафчика была приоткрыта… – пролепетал Гарри.

– Вполне тебя понимаю, – сказал Дамблдор. Поднял сосуд, перенёс на отполированный до блеска стол, сел в своё кресло и жестом пригласил Гарри сесть напротив.

Гарри сел, не сводя глаз с сосуда. Содержимое его снова стало опаловым, по его вращающейся поверхности то и дело пробегала рябь.

– Что это? – спросил Гарри, которого вдруг пробрала дрожь.

– Это? Это – Омут памяти, – ответил Дамблдор. – Иногда я чувствую, что голова у меня переполнена мыслями и воспоминаниями. Тебе, наверное, знакомо это чувство?

– М-м… – протянул Гарри неуверенно. По правде говоря, ему никогда не приходилось испытывать ничего подобного.

– В такие минуты, – продолжал Дамблдор, – я прибегаю к Омуту памяти. Сливаю туда лишние мысли, а потом обдумываю их на досуге, в свободную минуту. Видишь ли, когда воспоминания материализованы, легче уловить причины и следствия и составить верную картину происходящего.

– Вы хотите сказать, эта… смесь – ваши мысли? – поразился Гарри, глядя на серебристые завихрения в мраморном сосуде.

– Конечно, – ответил Дамблдор. – Вот смотри.

Дамблдор вытащил из мантии палочку, коснулся ею своих серебристых волос у виска и медленно её отвёл. Гарри показалось, что одна лоснящаяся прядь прилипла к ней, но он тут же понял, что это не волосы, а нити молочно-белого вещества, наполнявшего каменную чашу. Дамблдор добавил туда очередную мысль, и Гарри с изумлением увидел собственное лицо, плавающее на его неспокойной поверхности.

Дамблдор взялся длинными пальцами за края сосуда и стал слегка раскачивать, как раскачивает решето золотоискатель, намывающий драгоценные крупицы… Лицо Гарри плавно превратилось в лицо Снегга, рот у него открылся, и он заговорил, обращаясь к потолку:

– Он возвращается… Каркаров тоже… Гораздо сильнее и чётче, чем раньше… – Слова его отдавались лёгким эхом.

– Я мог бы связать эти события и без посторонней помощи, – вздохнул Дамблдор. – Ну, да ладно…

Он посмотрел поверх очков-половинок на Гарри. Тот не сводил глаз с плавающего в Омуте лица Снегга.

– Я как раз работал со своими воспоминаниями, как вдруг приехал мистер Фадж, и пришлось убрать сосуд. Очевидно, я слишком поторопился и не запер шкафчик. Естественно, он вызвал твоё любопытство.

– Простите, пожалуйста, – промямлил Гарри.

– Любопытство – не порок, – покачал головой Дамблдор. – Но его надо держать в узде…

Слегка нахмурившись, он коснулся содержимого сосуда волшебной палочкой. Оттуда тотчас выросла фигура пухлой, обиженно нахмурившейся девушки лет шестнадцати и стала медленно вращаться. Ноги её всё время оставались в Омуте, и она не обращала внимания ни на Гарри, ни на профессора Дамблдора.

– Он наложил на меня заклятие, профессор Дамблдор, – вдруг заговорила девушка, голос её, как и голос Снегга, гулко отдавался. – А я ведь только дразнила его, сэр, сказала, что видела, как он в четверг целовался с Флоренс за оранжереей…

– Но зачем, Берта, – печально спросил Дамблдор, глядя на кружащуюся фигурку, – зачем тебе понадобилось следить за ним?

– Берта? – прошептал Гарри, глядя на девочку. – Это… это Берта Джоркинс?