Герман Матвеев - Одна ночь

Лейтенант стоял на коленях около двери и держался рукой за скобу. Назаров подхватил его под мышки и поднял.

— Товарищ начальник… чего это… где он?

Лейтенант, обняв бойца за шею, с трудом дошел до кровати писаря.

— Тревогу… — хрипло сказал он.

Назаров выскочил из канцелярии.

В самый разгар русской пляски под фокстрот в ленинский уголок ворвался Назаров и во весь голос закричал:

— Тревога-а!

На мгновение все застыли, затем красноармейцы бросились к дверям. Не успел Назаров подбежать к политруку, как в комнате уже не осталось ни одного человека в красноармейской форме.

— Товарищ политрук, нарушитель бежал… Лейтенант в канцелярии на полу был… — уже в коридоре докладывал Наваров.

Девушки сбились в кучу и перешептывались.

По коридору застучали сапогами бежавшие бойцы.

— Первое отделение, станови-ись! — раздалась команда.

— Живей, живей!.. Кто там еще копается!

Щелкали затворы винтовок. Звякали пряжки ремней. Голос старшины доносился с улицы:

— Маслов, патроны раздавайте!

— Есть! Лукин за меня остается.

В ленинский уголок бойцы вкатили пулемет. Вслед за пулеметом влетел Яковенко, уже переодетый в военное; он бросился к своему «максиму».

— Не тронь… подготовлен, подготовлен. Сальники сам наматывал…

— Все на месте? — спрашивал больше для порядка командир пулеметного отделения, оглядывая бойцов.

В коридоре Маслов уже раздавал патроны выстроившимся бойцам.

Все стояли особенно подтянуто, чувствуя, что тревога не учебная.

— Слушай мою команду! — крикнул старшина в конце коридора. — Равняйсь!

Разговоры сразу прекратились. Шарканье ног равнявшегося строя с правого фланга покатилось на левый и оборвалось. Наступила тишина. С момента объявления тревоги прошло не больше минуты.

— Смирно!

Одним движением бойцы повернули головы и выдвинули вперед себя винтовки. Свет лампочки заиграл на штыках. Выждав секунды три паузу, старшина скомандовал:

— Вольно! Маслов, продолжайте раздавать патроны, — сказал он, повернулся и ушел в канцелярию.

В коридор вошел Васильев, ведя на поводу Мазепу. Собака радостно махала хвостом и повизгивала от нетерпения. Общее настроение передалось и ей.

Старшина, высунув голову из-за дверей, крикнул:

— Пулеметчикам получить запасные ленты на складе!

Красноармейцы переглянулись. Командир пулеметного отделения, оставив за себя Яковенко, побежал в склад.

В канцелярии лейтенант уже пришел в себя. Лебедев перевязывал ему голову.

— Все построились? — спросил начальник старшину и посмотрел по привычке на часы.

— Все, товарищ лейтенант.

— Давайте Мазепу на след… Он из окна ушел.

В канцелярию вошел Васильев с собакой. Ей дали обнюхать стул, на котором сидел Райский. Мазепа сразу попил и, сделав два круга по комнате, рванулся к окну.

— Не надо в окно вылезать… не удержите. Обойдите, товарищ Васильев, — остановил лейтенант связиста.

Васильев вышел, и скоро послышался лай Мазепы под окном.

— Жукова ко мне.

Старшина выглянул в коридор.

— Жукова в канцелярию.

В коридоре, как эхо, приказание повторилось, а в ответ на это гулко затопали сапоги, и в канцелярию вошел Яковенко.

— По вашему приказанию явился, товарищ лейтенант. Командир отделения на склад пошел.

— Яковенко? Вы же демобилизовались?

— Никак нет… я всегда в армии, товарищ лейтенант.

— Это хорошо. Давайте, Яковенко, в секрет. К болоту. Туда, где четвертый пост. Вы знаете? Ждите до рассвета.

— Есть. Можно идти?

— Идите. В случае чего, не церемоньтесь. Чтоб ни один назад не ушел.

— Не уйдет, товарищ лейтенант, — серьезно ответил Яковенко и, повернувшись, вышел.

В окно выглянул Зорин.

— Мазепа на следу, товарищ лейтенант. Нарушитель пошел к лесу.

— Сейчас. — Лейтенант встал. Пошатнулся. — Ничего, ничего… Чем это он меня угостил? Всю жизнь колечко не забуду. Где моя шинель? Вот черт! Неужели он захватил? Старшина, вы зачем оделись? Давайте вашу шинель.

— А я?

— Вы занимайте гостей.

— Приказано занимать гостей, — неохотно сказал старшина, передавая лейтенанту свою шинель.

— Внимание, товарищи, — сказал начальник, выходя в коридор и застегивая на ходу шинель. — У нас на заставе первый случай побега. Ушел задержанный нарушитель. Далеко он не уйдет, но поймать его надо живым. Местность он, вероятно, хорошо знает. Маслов со своим отделением пойдет на Кулики, а я с Киселевым справа по следу с Мазепой. Встретимся у перекрестка. Ведите людей.

— Патроны все получили? — спросил Маслов и, не дожидаясь ответа, скомандовал:

— Отделение, на-ле-во! За мной шагом марш!

Командир отделения Киселев, выждав, когда последние бойцы Маслова вышли на улицу, дал команду своему отделению.

Девушки прилипли к окнам, глядя на уходящих пограничников.

Старшина вернулся в ленинский уголок.

— Ну, дорогие гости, — сказал старшина, — будем продолжать наш вечер. Вы куда, Валя?

— Я не могу ждать… Грохотов с Катюшей уехали… Он без оружия. Я пойду навстречу.

— Напрасно беспокоитесь. Муженек у вас находчивый, он и без оружия может, как с оружием…

— Если мы с ним разминемся, пускай ждет.

Валя ушла. За ней двинулись остальные девушки. Старшина стал в дверях.

— А вас я не могу пустить. Не-ет. Вернутся бойцы, что скажут? Не удержал?

— Пора домой. Уже поздно, — запротестовали девушки.

— Что вы, что вы! Детское время. Может быть, я вас не интересую? — обращаясь к Тане, спросил старшина.

Таня смутилась.

— Вовсе нет.

— Нет? Не интересую, значит?

— Вот вы какой… Я совсем наоборот хотела сказать.

— Наоборот? Очень приятно. Значит, интересую.

— Да нет же… — Таня совсем смутилась и отошла к окну.

Девушки засмеялись.

— Вот и хорошо, — сказал старшина, — садитесь-ка, гости дорогие. Может быть, споем?

— Мы пойдем лучше, — нерешительно сопротивлялась Таня.

— Не могу пустить. Я вам скажу, в чем дело. Придете вы домой, отцам и братьям расскажете о побеге нарушителя… Ну, значит, они тоже не утерпят и пойдут его ловить. А такой оборот, может быть, не входит в расчеты высшего командования.

— Мы не скажем.

— Верно, что не скажете, а только пустить не могу. Кто их знает. Они у вас на лице могут прочесть. Народ грамотный.

Девушки опять засмеялись.

Политрук, как только скрылись красноармейцы, сообщил коменданту участка о побеге нарушителя, о принятых мерах и теперь ходил по канцелярии.

Писарь сидел за столом, заготовляя какую-то ведомость.

Из ленинского уголка донеслась песня девушек. Политрук посмотрел на писаря. Ему показалось, что Лебедев хочет прекратить пение.

— Пускай поют, — сказал он, заглядывая через голову писаря в бумагу.