Герман Матвеев - Одна ночь

Отделение Маслова с тревогой прислушивалось к доносившейся перестрелке. Когда затакал пулемет, Левин сказал командиру:

— Товарищ командир, слышите? Бой идет. Стреляют.

— Стреляют, — невозмутимо отозвался Маслов.

— Может быть, и нам туда махнуть?

— А приказание лейтенанта кто выполнять будет? Или отпустить этого Орлова на все четыре стороны? — отозвался командир.

Баркан бежала недолго. Левую ногу жал правый ботинок. У опушки леса на дороге она остановилась; ощупью нашла пенек и села переобуться.

Раздался громкий лай, и собака, которую держал пограничник, подбежала к Баркан. Не успела геолог сообразить, что случилось, как в лицо ей ударил свет фонаря и послышался приветливый возглас:

— A-а, товарищ профессорша! Вы чего тут делаете с ружьем?

Баркан при виде пограничника растерялась от счастья.

— Я очень рада… Вы так кстати… — произнесла она, задыхаясь от волнения.

Она торопливо рассказала о страшной встрече, о раненом пограничнике, фамилии которого не знала, и, наконец, о побеге нарушителя.

— Куда он побежал? — спросил ее Маслов.

— Туда… по полям… — Баркан показала рукой направление.

— Понимаю… А ну-ка, наперерез… Пешком, говорите, побежал?

— Пешком… лошадь закапризничала.

— Понимаю. Это наша Румба. За мной! — скомандовал Маслов. — Мазепа, вперед!

Пограничники подлезли под проволоку, которой были огорожены поля, и скрылись в темноте.

Баркан, глядя им вслед, почувствовала, как с плеч у нее свалилась громадная тяжесть.

Она переобулась, встала и огляделась. Юбка была порвана. «Это когда я перелезала через изгородь», — подумала Баркан. Только сейчас она поняла, в какой страшней переделке пришлось ей быть. «Ну, а если бы я его догнала? Что бы я сделала? Он задушил бы меня, как воробья».

Постояв некоторое время на дороге, Баркан подняла берданку, круто повернулась и зашагала к деревне. Постепенно она начала успокаиваться. Все, что произошло с ней недавно, казалось ей чем-то ненастоящим. Не то она видела это в театре, не то во сне, не то где-то читала. Увидев первые дома, Баркан остановилась в недоумении. Ведь это же и есть Кулики. Значит, девочка ее обманула. Странно, как она раньше знакомых мест не узнала. Ну, конечно, пришли они к деревне с другого конца.

Проходя по деревне, Баркан увидела группы людей, они стояли у домов и о чем-то оживленно беседовали. Вот и ее дом. Раиса Семеновна вошла в комнату, зажгла лампочку. Хозяев дома не было. Она снова вышла на улицу.

— Товарищи, не видали Анны Петровны Демьяновой или Любы, ее дочери? — спросила Баркан, подойдя к колхозникам, стоявшим у соседнего дома.

— Нет.

— А что у вас случилось?

— Слышишь, стреляют? Бой на границе идет, — ответил тот же голос.

— Бой? — переспросила Баркан.

— Тревога-а! — раздался крик в конце деревни.

Люди засуетились и бросились по домам. По улице бежал молодой парень, крича во весь голос:

— Тревога-а! Собираться у лавки. Тревога!

Баркан не знала, где находится лавка, но пошла за обгонявшими ее людьми. Крестьяне с ружьями выбегали из домов, на ходу застегивали пальто и подпоясывались. Хлюпая по грязи, проскакали несколько верховых.

Лужайка, на которой сейчас собирались колхозники, находилась около кооператива, посредине деревни. Здесь же стояла давно закрытая церковь, — ее должны были переделывать под дом культуры, а колокольню уже сейчас приспособили под парашютную вышку.

Баркан, стоя на лужайке, с удивлением слушала военную команду:

— Первый взвод, сюда!

— Связисты, стройся!

— Второй взвод, становись!.. Принять влево.

Баркан увидела, как темные группы людей выстраивались в правильные квадраты.

— По четыре становись!

— Товарищ командир, противогазы раздавать?

— Нет, на телегу положите, — ответил густой бас.

«Совсем как в армии», — подумала Баркан. Правда, здесь все несколько шумливей и суматошней, чем на заставе. Среди мужчин в строю было много женщин. Баркан захотелось стать в ряды.

— Смирно! В походную колонну… направляющий первый взвод, — командовал бас. — Рота, шаго-ом марш!

Группы зашевелились. Сначала они потоптались на месте, затем постепенно вытянулись в длинную колонну. Какая-то женщина затянула песню, но на нее разом прикрикнули несколько человек.

— Отставить песню! Смотреть под ноги! Не разговаривать! — крикнул бас с такой силой, точно он командовал полком.

Баркан некоторое время шагала рядом, но, поравнявшись со своим домом, остановилась. Вряд ли она может быть полезна в боевой обстановке: стрелять она не умеет, перевязывать тоже. И Баркан решила пойти в дом, где ее задержали, узнать, как там дела.

Издали доносилась стрельба. Стреляли редко. Помолчат, помолчат и вдруг торопливо защелкают, точно заспорят. Иногда в общий спор выстрелов ввязывался пулемет.

Баркан поймала себя на том, что выстрелы больше не пугали ее. Что это? Привыкла она, или притупились чувства от пережитого?

В доме она нашла одну Ульяну. Ипатыч и Грохотов уехали на заставу. Женщина очень волновалась. До сих пор не было дочери. Хотя Грохотов и успокаивал ее, сказав, что, наверное, Катюшка при встрече с бандитом соскочила с телеги и убежала обратно на заставу, но ведь это была только догадка. Раиса Семеновна осталась ждать возвращения Катюшки и деда.

Обстановка на границе складывалась не в пользу пограничников.

Двое часовых и пулеметное отделение против семнадцати нарушителей, вооруженных маузерами и гранатами, днем были бы силой, а сейчас вести бой мешала темнота.

Пулемет Яковенко работал без отказа, но стрелять приходилось наощупь, по направлению.

Мушка и прорезь прицела у пулемета и у винтовок сливались с темнотой.

— Лежат? — шептал помощник пулеметчика.

— Лежат… чтоб им повылазило… — ответил Яковенко, не спуская глаз с силуэта возвышенности. — Ползком будут перебираться… Эх, не упустить бы…

Яковенко совсем забыл про опасность, его охватил азарт охотника, и, не обращая внимания на свистящие пули, он поминутно выглядывал из-за щита.

— Расползлись… бисово отродье… — ворчал пулеметчик.

— Яковенко, а чего они ждут?

— А кто их знает.

— Они подкрепления ждут.

— Не-е… откуда подкрепление?

— А вдруг это война? Вдруг за ними армия идет?

— По болоту-то?

— Ну по болоту батальон вполне пройдет, со щитами…

— Пускай пойдут, — будем биться.

Внезапно Яковенко отпустил ручки пулемета и ткнулся головой в дерн.

— Ты что? Яковенко!.. Слышь!.. Ранили?..

Яковенко молчал. Помощник затормошил его…

— Пусти… — И помощник потянулся к пулемету.

— Не-е… голова закружилась трошки, — сквозь зубы сказал Яковенко, отстраняя помощника.