Герман Матвеев - Одна ночь

— Не знаю, не знаю. Может, и переходят, кому надо, а только я не замечал. — Старик засмеялся. — Какое мне дело? Моя хата с краю, как говорят.

Баркан насторожилась. Ответ поразил ее.

— Вы — колхозник?

— Мы-та?

— Да!

— Были в колхозе, — кивнул дед, не отрываясь от журнала.

— А сейчас?

— И сейчас в колхозе. — Ипатыч опять засмеялся — как-то деланно, беззвучно. — Да вы не сумневайтесь. Люди свои, не выдадим.

Он положил журнал и пошел к печке.

Баркан испугалась. Куда она попала? Старик подозрительный, явно хитрит. Надо немедленно уходить из этого дома.

— Дедушка, нельзя ли сейчас лошадь? Я бы заплатила, сколько надо.

Старик возился у печки, перекладывая с места на место тулуп.

— Лошадь вам? Не знаю уж как…

— Да вы отдохните. Завтра утром поедете, — сказала Ульяна.

— У меня дела спешные, государственные. Мне нужно на заставу.

Дед схватил ружье и направил на Баркан.

— Руки вверх, гадюка! Руки вверх… ну! Зараз убью! — грозно крикнул старик, потрясая ружьем.

Баркан побледнела и подняла руки.

— Ульяна, обыскивай! Живо! Катюшка, помогай! Эй, Беркан, ежели руки опустишь, прикончу на месте!

Катюшка и Ульяна подскочили к геологу и начали обыскивать. Все это делалось так решительно и быстро, что Баркан даже не успела запротестовать. Сейчас она начала догадываться, что ищут у нее не деньги, как она вначале подумала, а что-то другое.

— Я не понимаю, чего вы хотите?..

— Молчи, если жизнь дорога, — перебил дед. — Ну, что?

— Паспорт вот… бумаги, — вытаскивая из карманов документы Баркан, говорила Ульяна.

— Клади на стол. Ищи, оружие ищи.

Обыск продолжался. Раиса Семеновна поняла, что опять ее приняли за нарушительницу, и начала успокаиваться. Сейчас ее это даже забавляло, и она с любопытством смотрела на озабоченные лица колхозников.

— Нет ничего, — сказала наконец Ульяна, когда Катюша показала ей снятый с нарушительницы башмак.

— Ну, нет, так ладно. Руки можешь опустить, но ежели побежишь, зараз убью, — держа ружье наготове, сказал дед. — Катюшка, собирайся. Зажигай летучую мышь.

Катюшка выбежала в сени. Ульяна отошла к печке и, подперев ладонью подбородок, смотрела на задержанную. Ружье начало беспокоить Баркан.

— Уберите ружье… вдруг выстрелит, — попросила она грозного старика.

— Доедай живо! — не обращая внимания на слова геолога, приказал дед.

— Уберите ружье, я не могу есть под ружьем.

— Убери, отец. Не убежит, — поддержала ее Ульяна.

— Тебя не спросили, — проворчал старик, но ружье все-таки отвел в сторону.

В избу вернулась Катюшка с зажженным фонарем и тоже с любопытством уставилась на Баркан.

— Вы думаете, что я нарушительница и границу перешла? — спросила геолог. — У меня же документы есть. Вот пропуск. Я здесь работаю, съемку делаю.

— Там разберут, какую ты съемку делаешь.

— Вот несчастье! Ну, хорошо, хорошо.

— Доедай скорее. С голодным-то брюхом по грязи не очень весело будет шагать, — заметил дед.

Баркан налила в стакан молока и снова принялась за еду.

— Отец, ты погляди документы. Может, и верно ошибка вышла, — заметила Ульяна.

— Нету у меня таких правов. Я документы не проверяю. Ты не встревай. Она прикидывается. Катюшка, ты вперед пойдешь. Ежели она в сторону кинется или вперед… я крикну. Ты на землю ложись, а я палить стану, — нарочно громко сказал дед.

Такая перспектива не улыбалась Баркан. Сначала она обрадовалась, что ее под конвоем доставят на заставу, теперь же испугалась: кто знает, какие мысли взбредут в голову старику по дороге. Вдруг он откроет стрельбу?

— Пошли. Эй, как тебя? Баркан? Пошли на заставу! Пять годов не ходил туда, а ради такой гостьи прогуляюсь.

Дед передал ружье Катюшке и, не спуская глаз с задержанной, надел полушубок, шапку и старинные глубокие галоши. Баркан встала. Ноги были как деревянные. Она подумала, посмотрела на темные окна и решительно заявила:

— Никуда я не пойду. Я не могу. Я очень устала.

— То есть, как не пойдешь? А ежели я приказываю? — направив ружье на Баркан, сказал дед. В голосе чувствовалась нотка растерянности.

— Уберите ружье, дедушка. Я спать хочу. У меня завтра много работы. Вы меня по дороге еще нечаянно убьете — кто отвечать будет? Пускай сами приходят. Вот, если б на лошади… Нет, и на лошади с вами не поеду.

Баркан сняла шляпу и стала причесывать волосы на ночь. Она окончательно успокоилась за свою судьбу. Дед растерялся.

— Ты что — шутки шутишь? Иди, говорю, зараз.

— Ничего я не шучу. Я вас не боюсь.

— Ах, не боишься? Та-ак. Значит, не пойдешь?

— Нет. Где здесь можно прилечь?

— Ни в какую не пойдешь?

— Нет, — Раиса Семеновна положила пальто на скамейку и легла, вытянув ноги.

— А если я за волосы потащу? — нерешительно сказал дед.

— Не имеете права.

Решительный и спокойный тон женщины сбил деда с толку. Катюшка тоже топталась на месте, не зная, что делать. Ульяна стояла безучастно. В душе она была на стороне этой женщины и каким-то чутьем понимала, что здесь произошла ошибка, но сказать об этом не решалась.

— Катюшка, беги за председателем… Или нет… Вот что… Беги на заставу, скажи, что я нарушительницу задержал.

— Это я задержала, — возразила девочка.

— Молчи. Скажи, что я гадюку с ружьем сторожу. Пускай посылают за ней пограничников. Скажи, что она меня не слушает и завалилась на лавку спать… Только я, скажи, всю ночь просижу, а глаз с нее не спущу.

— Катя, — поднялась Баркан, — я напишу записку начальнику заставы, ты ему передай.

Она взяла на столе карандаш, вырвала из тетради лист бумаги и быстро написала записку. Катя вопросительно посмотрела на деда.

— Возьми, — сказал он.

Катюшка взяла записку, прибавила огня в фонаре и ушла.

— Какой вы чудак, дедушка. Неужели я похожа на шпионку? — спросила Баркан.

— Ты на человека похожа, а хитрей человека ничего на свете нет.

Старик был прав. Она вспомнила сегодняшнюю встречу на дороге. Неизвестному человеку в этих местах трудно проскочить, если даже старики и дети так бдительно настроены.

— До чего ловко прикидывается, — проворчал дед, глядя на улыбающуюся женщину. — Ульяна, ружье я пулей зарядил. Достань-ка еще патроны. Они под кроватью в коробке, — для пущей важности и острастки добавил он.

— Спокойной ночи, дедушка. Охраняйте меня как следует, — приветливо сказала Баркан.

Старик сердито фыркнул, взял поданные Ульяной патроны и сел к окну. Ульяна полезла на печь.

Было уже темно, когда лейтенант вернулся на заставу.

В ленинском уголке весело и шумно провожали демобилизованных.