Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

— Да-а? А кто меня отправил в сонное царство? Уж не ты ли?

— Ты мне мешала. И сейчас мешаешь, — он нахмурился.

— Ой, ну извини-и-и, — протянула Тайка; у нее вырвался нервный смешок, и Лютогор побледнел:

— Я сказал что-то смешное?

— Н-нет, — она сглотнула.

Кусты снова зашуршали. Тайка попыталась подать незаметный знак рукой в надежде, что друзья поймут и затаятся, но ее маневр не укрылся от чародея.

— Ты не одна? Кто там? А ну выходите!

Наверху скрипнула рама, из окна высунулась Радмила, охнула и тут же спряталась обратно. Свет в комнате сразу погас.

А из зарослей крапивы выпорхнул взъерошенный Пушок.

— Это я тут. А больше никого нет, — проскрипел он, прижимаясь к Тайкиной ноге.

Но Лютогор не поверил и зашептал нараспев. Так же, как тогда в погребе:

«Пускай враги ступают по земле, но станет та союзницей моею — любой из вас, кто зла желает мне, ни шагу больше сделать не сумеет».

От его слов у Тайки закружилась голова, в глазах потемнело, но эта дурнота быстро прошла. Вокруг как будто бы ничего не изменилось, только у Пушка глаза стали большими, как чайные блюдца. Коловерша дернулся и зашипел:

— Тая, я, кажется, прилип.

— В смысле?

— В прямом! К земле! — Он захлопал крыльями, но взлететь не смог.

Из крапивы донеслась отборная ругань Грини, Лютогор щелкнул пальцами, и леший затих, будто в колонках выкрутили звук на минимум.

— Битвы не будет, — чародей неприятно рассмеялся. — Не доросли еще.

Тайка, сжав зубы, шагнула к нему. Глина под кроссовками чавкнула, но все же отпустила ее, позволив сойти с места.

Лютогор хмыкнул, что, должно быть, выражало немалое удивление. Он хотел что-то сказать, но не успел: за его спиной хлопнула дверь, и на крыльце появилась запыхавшаяся Радмила. Оружия при ней не было, но даже без него воительница выглядела грозно. Белое платье, которое ей одолжила вытьянка, колыхалось на ветру, брови сошлись на переносице, глаза метали молнии.

— Стой, где стоишь! — крикнула она Тайке, сбегая вниз по скрипучим деревянным ступеням.

На кончиках ее пальцев разгорался огонь, губы шептали какое-то заклятие.

— Тая, брысь! Ща рванет! — прошипел коловерша, и Тайка, опомнившись, прыснула в сторону, а Лютогор, обернувшись, схватил подбежавшую Радмилу за запястье и резко притянул к себе. В его руке блеснул нож, тонкое лезвие уперлось прямо воительнице в горло.

— Вот так-то лучше. А теперь давай поговорим, — его голос звучал тихо, но угрожающе.

Тайка даже не сразу поняла, что чародей обращается к ней.

— Э-э-э… о чем?

— Меняю девицу на живую воду. Беги быстро, чтобы одна нога здесь, другая там. Или я перережу ей горло.

— Но…

— У тебя десять минут.

Радмила попыталась было дернуться, но Лютогор держал ее крепко. Воительница умоляюще глянула на Тайку и неслышно одними губами прошептала: «Пожалуйста».

Кажется, выхода не было.

— Да-да, я сейчас. Только не убивай ее.

— Живо! — рявкнул чародей, сверкая темными глазами.

И в этот миг за его спиной раздался жуткий, леденящий душу вой. Тайка от неожиданности взвизгнула (и только потом узнала голос Марьяны), прилипший Пушок заметался, хлопая крыльями, а у Лютогора дрогнула рука: из-под ножа показалась алая капля крови.

В заброшенном доме зашлись лаем псы: «Враг! Враг! Враг!!!» — а еще спустя мгновение в окне первого этажа с треском распахнулись ставни и на подоконнике возник заспанный Яромир — без рубахи, но, слава богу, в штанах. В руке он держал меч.

— Спрыгнешь сюда — и твоей сестре конец, — процедил Лютогор сквозь зубы. — Бросай оружие. Наружу, чтобы я видел. И даже не думай спустить псов.

Яромиру ничего не оставалось делать, кроме как разжать пальцы. Клинок, блеснув, упал в траву, дивий воин свистнул собакам, и лай стих.

Со своей стороны Тайка видела, что Вьюжка успел поставить лапы на подоконник, но прыгнуть вопреки воле хозяина не решался, хотя и очень хотел. Джульки не было видно, но ее утробное рычание слышалось вполне отчетливо.

— Ты еще здесь, ведьма? — прикрикнул Лютогор.

Капля крови стекла по шее Радмилы к самому вороту и впиталась в белую ткань платья. Нервно икнув, Тайка рванула к калитке. Уже за спиной она вдруг услышала короткий свист в воздухе, вскрик и стук падающего тела. Сердце ушло в пятки прежде, чем она поняла, что кричала не Радмила. Под заливистый смех вытьянки Тайка обернулась, ахнула и расплылась в торжествующей улыбке: Лютогор лежал без чувств, а на земле рядом с поверженным злодеем валялась ложка со знакомым узором на ручке — из красных и синих самоцветов. Яромир наконец-то спрыгнул во двор, и сестра бросилась к нему в объятия.

Марьяна, снова ставшая видимой, поплевала на ладони, оторвала от земли Пушка и помахала кустам крапивы:

— Эй, вылазьте! Заклятие больше не действует: сомлел наш Кощеевич.

— Но почему? — Гриня вылез из зарослей, охая и почесываясь, за ним деловито вышел Никифор, на ходу выдирая из бороды репейник.

— Да черпальником по лбу получил, — веселилась вовсю вытьянка, — представляете? Вот умора!

— Ну, он же сам сказал: «Бросай оружие», — вот я и бросил, — дивий воин тоже улыбался.

Тайка вернулась и подняла ложку. Кладенец, узнав ее, потеплел и снова превратился в подвеску, которую она надела на шею. На душе вмиг стало спокойнее.

— Вяжите его, пока в себя не пришел, — скомандовал Яромир, не выпуская сестру из объятий. — И кляп не забудьте.

— А потом куда тащить? — Гриня почесал в затылке.

Запасливый Никифор вынул из кармана моток веревки и бросил лешему.

— Знамо куда — в погреб, — буркнул он. — Запереть хорошенько и стражу выставить, шоб не сбег.

— А может, его еще раз по темечку того, приложить, а? Чтоб уж наверняка, — Гриня ткнул Лютогора пальцем под ребра, но тот остался недвижим и тих.

— Да ладно вам, — пожала плечами Тайка. — И так нормально.

А Радмила, вытерев нос, добавила:

— Я сделала несколько оберегов. Теперь нам его колдовские песни нипочем!

И это, пожалуй, была лучшая новость за сегодня.

Спустя четверть часа все собрались на кухне, Марьяна растолкала заспанного Сеньку, и тот, бурча под нос что-то про «неурочное время», приготовил чай. Пушок устроился прямо на столе возле вазочки с баранками, чтобы далеко не тянуться, — после такого потрясения ему срочно требовалось подкрепиться. В другой день Тайка прогнала бы коловершу, потому что нечего своими грязными лапами скатерть пачкать, но сейчас махнула рукой. На сегодня всем потрясений хватило. Вон у Радмилы до сих пор дрожали руки, и Яромир, уже успевший надеть рубаху, обеспокоенно гладил сестру по плечу.

— Не понимаю, как я могла так глупо попасться? — Она шмыгнула носом.

— Тебе не стоило идти одной, — мягко упрекнул ее дивий воин. — Чего меня не разбудила?