Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

Радмила дернула плечом, скидывая его руку.

— Перестань. Я давно не маленькая.

— Конечно. Ты просто еще до конца не оправилась. Слишком долго была птицей.

— Да, наверное… — воительница вздохнула. — Надеюсь, хотя бы мои обереги окажутся полезными. Я успела сделать пять.

— На всех не хватит, — Гриня покачал косматой головой. — Как делить будем?

— О, я уже все придумала, — Радмила, улыбнувшись, достала из рукава ситцевый мешочек. — Вот они. Два мы будем передавать между теми, кто сторожит пленника. А то кляп — это, конечно, хорошо, но лишняя защита не помешает. Третий и четвертый отдадим Тайке и деду Федору, раз уж Лютогор уже успел забраться к ним в голову. А последний я хочу подарить брату.

Она покопалась в мешочке и протянула Яромиру круглый камешек с дырочкой, в которую была продета красная шерстяная нитка.

— Лучше сама возьми, — запротестовал дивий воин.

— Себе я еще сделаю, а этот — твой.

Она вложила оберег в его широкую ладонь и заставила сжать пальцы. Нахмурившись, Яромир положил подвеску в карман. Тайка видела, что ему очень не хочется оставлять сестру без защиты, но спорить с ней хочется еще меньше.

И тут ее осенило:

— Послушайте, — она вскочила с места, — я все придумала! У меня уже есть оберег, и если я пойду сторожить Кощеевича первой, то один как раз останется лишним. И его сможет надеть Радмила, пока не доделала свой.

Дивий воин глянул на нее с благодарностью:

— Отличная идея. Так мы и сделаем.

— Я пойду с тобой, — Марьяна хлопнула Тайку по плечу. — И не дам тебе заснуть. Мне-то самой спать не надо.

— На рассвете вас сменят Гриня и Никифор, — кивнул Яромир. — Пушок, для тебя тоже будет поручение. Бери оберег, отнеси его Фантику, чтобы тот передал своему старику, а потом лети к старому вязу с дуплом и оставь там записку, что Лютогор пойман и мы ждем помощи из Дивьего царства.

— А они помогут? — с сомнением протянул Гриня.

— Конечно, — Тайка улыбнулась. — Бабушка же обещала.

Ее сердце ликовало: все так удачно сложилось! И даже драться толком не пришлось. Если повезет, уже на рассвете дивьи люди получат весточку, заберут пленника, и дупла снова откроются. А там, глядишь, может, даже с бабушкой удастся повидаться…

— Возьмите с собой Вьюжку. — Голос Яромира вернул ее из мечтаний к реальности. — Пускай тоже сторожит. Лютогор собак не любит, боится их.

— Ну, пойдешь со мной? — Тайка потрепала белоснежного симаргла по холке, и тот радостно завилял хвостом.

Дивий воин проводил их вниз. Кощеевич, как оказалось, еще не пришел в себя: он лежал, свернувшись калачиком, и улыбался так светло, будто ему снился очень хороший сон. Но Марьяна все равно подошла к делу со всей ответственностью и одолжила у Арсения старое ружье.

— А ты стрелять-то умеешь? — Тайка с сомнением потрогала приклад.

— Надо будет — выстрелю, — подбоченилась вытьянка, а Яромир запоздало поклонился ей:

— Спасибо, что разбудила. Не понимаю, что на меня нашло — обычно я сплю очень чутко.

— Ой, бывает, — Марьяна слегка покраснела. — Ты просто устал очень. Столько всего навалилось. Не кори себя, все же обошлось.

— Обойдется, когда мы сдадим пленника царской дружине, его закуют в цепи и посадят в темницу, а пока я бы на вашем месте не расслаблялся.

— Не волнуйся, мы справимся, — вытьянка смущенно улыбнулась.

— Надеюсь.

— Тебе он нравится? — спросила ее Тайка, когда Яромир ушел, плотно затворив за собой крышку погреба.

— Очень, — Марьяна хихикнула. — А тебе?

— Ни капельки, — фыркнула Тайка. — Он ужасно вредный. И воображала к тому же.

Вытьянка покосилась на нее и с сомнением покачала головой:

— То-то ты с него глаз не сводишь.

— Неправда!

Тайка вспыхнула, а про себя подумала: а такая ли уж неправда? В последнее время она действительно часто думала о Яромире — в основном о том, что тот скоро уйдет в Дивье царство и они больше никогда не увидятся. И от этой мысли ей становилось так тоскливо на душе, что на глаза наворачивались слезы. Приходилось убеждать себя, что все к лучшему: по крайней мере, больше никто не будет пенять ей, что она так себе ведьма и не справляется с обязанностями. Жаль только, что больше нельзя будет покататься вместе на широкой спине Вьюжки, но что поделаешь? Может, когда Снежок подрастет, они с Аленкой еще полетают над Дивнозёрьем…

Марьяна ничего не сказала в ответ, но Тайка видела по глазам, что вытьянка не поверила ни единому ее слову.

Пришлось спрятать пылающее лицо в пушистой шерсти симаргла, обнимая того обеими руками:

— Вот по Вьюжке я буду скучать, а по Яромиру — нет.

— Думаю, ты ему тоже нравишься, — вздохнула Марьяна.

— Вьюжке? Конечно, нравлюсь, — Тайка принялась наглаживать пса, и тот заулыбался, высунув розовый язык. — Я же ему вкусненького приносила. И колтуны вычесывала. Да, мой хороший?

Симаргл плюхнулся на спину, подставляя живот.

— Вот охранничек, — усмехнулась вытьянка. — Кто проспал Лютогора, а?

Она присела на корточки и тоже запустила пальцы в пушистую шерсть, но через мгновение, опомнившись, вскочила.

— Эй, Кощеевич! Не притворяйся! Я слышала, как ты пошевелился.

Лютогор открыл глаза и сел, прислонившись спиной к земляной стене. В его взгляде читалась усмешка, и это беспокоило Тайку: а ну как негодяй чего-то задумал?

— Сиди смирно, — она на всякий случай погрозила пленнику кулаком. — А то получишь.

Лютогор пожал плечами и отвернулся. Ишь ты, гордый!

Признаться, в глубине души Тайка даже радовалась, что Кощеевич очнулся, потому что болтушка Марьяна в его присутствии прикусила язык и больше не заводила разговор о Яромире.

Время шло, все сидели молча, и Тайка начала клевать носом. Пришлось ущипнуть себя за руку. А потом еще раз — до красноты. Вскоре кожу начало саднить от постоянных щипков, а бодрости все равно не прибавилось. Эх, поскорей бы уже настал рассвет…

Вдруг крышка погреба, скрипнув, откинулась, и в проеме показалась лохматая башка Грини:

— Ну, как у вас тут дела?

— Все прекрасно, только скучно очень, — беспечно отозвалась Марьяна. — А ты никак сменить нас пришел?

— Не, рано еще. Яромир попросил, чтобы я ему Вьюжку привел.

— Зачем ему симаргл посреди ночи? — Тайка захлопала глазами.

— Не знаю, — Гриня хохотнул. — Может, спят они в обнимку.

— Ты по себе-то не суди, — вытьянка прищурилась, в ее глазах плясали смешинки. — Кто сам однажды в берлоге с медведем проснулся?

— Так я ж туда случайно упал, — отмахнулся леший. — И с той поры больше с геологами не пью.

Он цокнул языком, и Вьюжка, весело завиляв хвостом, побежал на зов.

— Я щас вам Джулю приведу, чтобы не скучно было. Может, еще поесть чего принести али попить?