Диана Покормяк - Катькино лето

Но она наводила ужас на детвору, даже если была без своей громадной трости (что бывало крайне редко). Одним взглядом своих колючих зеленых глаз она вводила детей в ступор. Под таким насквозь пронизывающим взором жертва сразу вся поникала, съеживалась и старалась как можно скорее удрать куда подальше. От такого взора стыла кровь в жилах, немели конечности и ты чувствовал себя загипнотизированным, словно тебя превратили в безмолвного, лишенного каких-либо чувств, истукана. Такой взгляд Катька видела на картинках в детских книжках, и принадлежал он небезызвестному персонажу древнеславянского фольклора – бабе Яге.

Больше всего от бабы Веры доставалось, конечно же, Катьке, так как девочка из-за своего одиночества и постоянной скуки все время стремилась найти себе какое-нибудь интересное занятие, которое заканчивалось, в конце концов, какими-нибудь проделками. А один раз досталось даже прилежному Артему, несмотря на то, что он уже успел обзавестись репутацией правильного мальчика.

Однажды он позвал в свой двор Максима, Антона и Сережу – ребят с соседней улицы, с которыми он подружился, и они по незнанию полезли на любимую черешню бабы Веры. Много лет назад она сама посадила эту черешню, поливала и выхаживала ее, пока та не окрепла. И если баба Вера кое-как, скрепя зубами, терпела детвору со своего двора (кроме Катьки), то посторонних не переваривала и, не разобравшись, прогоняла их прочь, помахивая им вслед своей пресловутой палкой. А тут такое безобразие! Чужаки посмели залезть на ее дерево!

– Вы что же это творите! – завопила она, разогнавшись со скоростью пыхтящего паровоза. – Сейчас я вам покажу, как рвать чужую черешню!

Мальчишки, с ужасом наблюдая приближавшуюся широкоплечую фигуру бабы Веры, кубарем скатились с дерева и что есть мочи побежали прочь, в свой двор. Артем сначала было приостановился, шокированный увиденным и услышанным, но когда понял, что палки ему не миновать, было уже поздно. Он попытался убежать, но знаменитый посох бабы Веры полетел ему в след и стукнул его прямо по затылку.

– Тебе, как зачинщику всего этого безобразия, так и надо! – проворчала женщина, подбирая с земли свою палку. – Если еще раз приведешь эту шантрапу с чужого двора, я тебя еще не так поколочу! – не унималась она.

После этого у Артема надолго пропала охота водить кого-либо в свой двор, и он все чаще стал пропадать на соседней улице, где завел себе троих друзей.

Несмотря на всю свою злобу, баба Вера не внушала Катьке такого чувства опасения, как доброжелательная с виду баба Зина. Обе эти женщины друг друга терпеть не могли. Но если баба Зина скрывала это, то баба Вера, не заботясь о своей репутации, отзывалась со всей «любовью» по отношению к бабе Зине. Во дворе Бабу Веру все недолюбливали и вечно шушукались за ее спиной, в то время как бабу Зину почитали и уважали.

У бабы Веры не было детей. Люди шептались о том, что когда-то давно она была замужем, но муж бросил ее и уехал с другой женщиной в соседний город, и с тех самых пор она стала жить с ненавистью и озлоблением на весь род человеческий, настолько глубока была обида, нанесенная ей любимым человеком. По слухам она очень любила своего супруга. Замуж она больше не вышла, друзей во дворе так и не завела, и еще больше озлоблялась, когда слышала хихиканье соседок у себя за спиной по поводу ее сбежавшего мужа.

Очень часто, летними вечерами, Катька наблюдала такую картину: баба Вера совершенно одна сидела на скамейке под своей любимой черешней и смотрела куда-то вдаль, в ту сторону, где виднелся краешек поля и горизонта. Остальные жители их улицы собирались небольшими компаниями на лавочках возле подъезда и весело что-то обсуждали, не обращая внимания на одинокую сгорбившуюся фигурку, притаившуюся на закате дня под старой полу засохшей черешней. В такие моменты Катьке становилось отчего-то очень грустно и тоскливо на душе, – ей было искренне жаль бабу Веру, несмотря на то, что она чуть ли не каждый день гоняла ее своей палкой (и было ведь за что!).

Однажды Катька бесцеремонно примостилась на ее грядке и с большим аппетитом начала уплетать всевозможную зелень – укроп, петрушку и щавель. Она так увлеклась, что не заметила, как баба Вера со своего балкона запустила в нее свою трость, которая упала в нескольких сантиметрах от нее. От неожиданности девочка вскочила, бросив сорванную петрушку на землю, и посмотрела наверх, откуда доносились бранные слова в ее адрес.

– И за что мне такое наказание на старости лет?! – запричитала баба Вера, свесившись с балкона. – Чтоб тебя черти забрали, как же ты мне надоела!..

Катька поплелась на всякий случай домой, ведь от этой женщины можно было ожидать чего угодно. Однажды она в приступе ярости вылила прямо с окна на девочку ведро воды, когда та всего лишь голодным взглядом посмотрела на ее грядки с редиской. Но если Катька вполне заслуженно получала нагоняи от бабы Веры, то другие подростки иногда без всяких причин впадали у нее в немилость.

Ну а теперь пришла пора рассказать читателям о самом главном человеке в Катькиной жизни, – ее родной бабушке.

Катьке было всего лишь три года, когда в автокатастрофе погибли ее родители. Бабушка стала ее опекуном и ее верным другом. Все печали и трудности они делили теперь вместе. На могучие бабушкины плечи легли заботы по воспитанию своей непоседливой внучки. Вот уже несколько лет, как она вышла на пенсию, но продолжала работать на пекарне, чтобы отложить своей внучке как можно больше денег на будущее. Женщина мечтала о том, чтобы внучка впоследствии выучилась на юриста, как в свое время сделала Катькина мать. В эти годы Катька еще мало понимала, чем же занимаются юристы, поэтому не забивала себе этим голову.

Бабушка старалась быть строгой в воспитании своей внучки, потому что девочка все время ввязывалась в какие-нибудь проделки, но очень часто жалела ее и наказывала лишь тогда, когда она совершала что-нибудь выдающееся. Иногда бедная женщина, не выдержав, срывалась и могла дать внучке парочку крепких подзатыльников, но эти меры на Катьку почти не действовали. В девочке будто сидел маленький чертик, который все время пробивал ее на какую-нибудь шалость или мерзкую выходку. Кто знает, была бы она такой, если бы была жива ее мама. Катька была очень похожа на нее, но похожа только внешне, характер же был совершенно иным. Бабушка часто рассказывала ей о том, что мама росла спокойным и послушным ребенком, и в кого Катька такая сумасбродная уродилась, ей непонятно. «Очевидно в какого-нибудь непутевого дальнего родственника!» – заключала под конец бабушка, сокрушенно покачивая головой.

Наружность у Катьки была, как у ангелочка – длинные золотистые волосы, выразительные голубые глаза, симпатичные ямочки на румяных щеках. Но ее ангельская внешность ни как не вязалась с ее необузданным характером. Когда Катька с бабушкой бывали в общественных местах или на рынке, часто совершенно незнакомые люди подходили к ней и считали своим долгом потрепать девочку за щеку или погладить по головке и выразить вслух ее бабушке, дескать, какая красивая у вас девочка. Катька хитро щурилась им в ответ. К девяти годам она уже успела сообразить, что ее внешность вводит в заблуждение окружающих и это доставляло ей огромное удовольствие. «Видели бы они меня, как я ворую фрукты с их садов и пасусь на их грядках!» – думала она про себя.