Диана Покормяк - Катькино лето

– Да я сама не понимаю, как это получилось… – отозвалась Катька, виновато склонив голову.

– Ты каждый раз мне это говоришь! Ты должна сознавать, что мне неприятно почти каждый вечер после работы выслушивать о тебе такие нелицеприятные вещи…

– Да я хотела всего лишь пару лилий сорвать, и сама не заметила, что оборвала почти все! – девочка продолжала оправдываться.

– Как такое можно не заметить? – удивилась бабушка. – Давай договоримся с тобой о том, что ты завтра попросишь прощения у тети Лизы и поможешь ей привести клумбу в порядок!

– Но…

– Это даже не обсуждается! – сказала строго бабушка. – Ну, а мне придется на работе выкопать какие-нибудь цветы, чтобы хоть как-то загладить нашу вину перед соседкой. И вообще, ты для такой проделки уже слишком большая! – снова возмутилась бабушка – Тебе уже девять лет и пора оставить свои детские шалости в прошлом! Боюсь, что ты и в двадцать лет будешь вытворять то же самое! – с опаской предположила бабушка, задумчиво глядя внучке прямо в глаза.

Катька тут же мысленно представила себе ясную и четкую картину, в которой она, будучи взрослой упитанной тетенькой, подходит к забору своей соседки и без особого труда переступает через ограждение, чтобы снова содрать эти злополучные лилии. Все дети смеются с нее, а тетя Лиза опять запускает в нее огромный желтый веник. Эта картинка в Катькином воображении совсем не понравилась ей, и она непроизвольно скривила губы.

– Нет, не буду в двадцать лет рвать лилии на ее клумбе! – уверенно сказала она вслух.

Бабушка, увидев сосредоточенную физиономию своей внучки, слегка улыбнулась, но в ее взгляде промелькнуло сомнение по поводу вышесказанного обещания. Она подошла к телевизору и включила его – совсем скоро должен был начаться ее любимый мексиканский сериал. Разговор о цветах был к Катькиной радости прекращен.

Пока бабушка смотрела свой сериал, Катька тихонько прокралась к журнальному столу, взяла небольшой портрет в серебристой раме и пошла вместе с ним в свою спальню, плотно прикрыв за собой дверь. На этом портрете были запечатлены ее родители в день своей свадьбы. Девочка взобралась на широкий подоконник, который находился прямо возле ее кровати, и принялась внимательно рассматривать фотографию. На матери надето белоснежное кружевное платье с тоненьким перламутровым поясом. Оно так нравится Катьке. Ее длинные светло-русые волосы спадают волнами на плечи и руки, а на голове – венок из аккуратных искусственных розочек. На лице – добродушная счастливая улыбка. Лучистые голубые глаза излучают приятный теплый свет. «Ты так похожа на свою мать!» – вспомнила Катька слова бабушки. И точно – у нее такие же густые русые волосы с золотым отливом и такие же васильковые глаза, но взгляд… у мамы он такой добрый и мягкий, у нее – строгий, колючий и… хмурый, исподлобья.

Катька кладет портрет на подоконник, слезает с него и подходит к шкафу. Там лежат ее неуклюжие рисунки, игрушки и альбом с фотографиями. Она берет фотоальбом и тащит его на подоконник. Потом достает несколько своих снимков и сравнивает себя с матерью. Это сравнение только расстраивает девочку. У нее на всех фотографиях слишком злое лицо. Это не мамино лицо. Но Катька тут же успокаивает себя тем, что это из-за того, что она не любит фотографироваться. Обычно, завидев фотографа с его аппаратом, она от недовольства закатывала глаза. «Почему я должна сидеть как мумия? И почему мне обязательно нужно улыбаться, если я не хочу?» – угрюмо спрашивала она у бабушки, пока та пыталась силком усадить внучку перед объективом фотоаппарата.

Потом Катька начинает рассматривать своего отца. На фотографии он, в отличие от матери, стоит с серьезным и сосредоточенным выражением лица. На нем – костюм стального цвета, белая рубашка и серый галстук. Волосы, черные, как смоль, глаза светло-зеленые. Все говорили, что он был очень красив, и Катька в мыслях с ними полностью согласилась. Бабушка рассказывала ей, что родители познакомились, когда из соседнего города ехали домой в одном автобусе. Это была любовь с первого взгляда, с тех самых пор они не расставались до самого конца.

Глядя на изображение своих родителей, девочка старалась припомнить, какими они были, когда нянчились с ней, какой у них был голос, мимика, жесты. Но воспоминания о них были такими далекими и такими туманными, что ей захотелось горько заплакать. Иногда в самых глубоких закоулках ее памяти всплывали какие-то мимолетные видения, связанные с ее родителями. Она пыталась ухватиться за них, но они тут же просачивались, как песок сквозь пальцы и ускользали от нее, растворялись в пространстве, словно мираж. Проходила минута, и Катька с удивлением спрашивала себя: «А не приснилось ли ей это?». Наблюдая за молоденькими матерями, которые возились со своими детьми во дворе, Катька ощущала смутную тревогу, но не могла осознать почему. Бабушка ей стала и матерью и отцом, но, все же, чего-то не хватало.

Спустя несколько минут Катька сползает с подоконника на кровать и засыпает мертвецким сном. В обнимку с портретом своих родителей. Сквозь сон она неясно слышит, как бабушка на цыпочках подходит к ее постели и осторожно поправляет на ней одеяло. Потом она забирает портрет из ее загорелых рук, тяжко вздыхает и неспешно удаляется из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь, чтобы та не скрипнула. «Отчего ты так тяжко вздыхаешь, бабушка?» – мельком проносится у Катьки в голове, но сон уже уносит ее куда-то далеко отсюда.

* * *

На следующий день Катька помогала тете Лизе приводить клумбу в порядок. Она аккуратно обрезала длинными ножницами огрызки стеблей, на которых еще вчера красовались чудесные лилии, рассаживала кусты георгин и хризантем, которые бабушка с раннего утра выкопала у себя на работе. Увидев цветы, тетя Лиза немного смягчилась и даже не без дружелюбности стала вести с девочкой беседу, пока та управлялась на ее клумбе.

– Ну что, бабушка задала тебе трепки вчера? – с надеждой в голосе поинтересовалась она.

– Бабушка не бьет меня! – спокойно ответила Катька, поливая из большой розовой лейки, посаженные ею георгины.

– Да, я так и думала… – разочарованно протянула тетя Лиза. – Я бы на ее месте держала тебя в ежовых рукавицах!

Катька промолчала на такое заманчивое предложение и в мыслях порадовалась тому, что тетя Лиза не ее бабушка. И все же соседка хоть и бурчала все время на нее (вполне заслуженно), но настоящей злобы и ненависти, как в бабе Зине, девочка никогда в ней не чувствовала.

После того как Катька посадила цветы, соседка напоила ее компотом и даже угостила куском лимонного пирога.

– Небось, и чаю сама себе не сделаешь, пока бабушка на пекарне? – спросила она у девочки несколько сочувственным голосом.