Диана Джонс - Волшебные одежды

После ужина Карс Адон отослал своих советников в другой конец шатра и сказал, что ему необходимо поговорить со мной наедине.

— Ваш король согласится вести переговоры? — спросил он. — Если я предложу ему договор, согласится ли он выступить вместе с нами против Канкредина?

Наш король стоял лагерем на озере, при нем было всего пятьдесят человек, а вверх по Реке шел Канкредин, — так что, по-моему, ему не приходилось особенно выбирать.

— Думаю, согласится, если ты пошлешь кого-нибудь, к кому он прислушается и кому сможет доверять, — сказала я. Но я подозревала, что он не станет слушать ни одного из этих знатных варваров.

— У меня есть на примете подходящий человек, — сказал Карс Адон и разослал своих знатных лордов искать этого человека.

Потом он обратился ко мне.

— Ты тогда говорила про тканье. — В голосе его звучало искреннее почтение. Ну да, конечно. Ведь для него ткачество было магическим искусством. — Может, мне следует попросить нашего посланца, чтобы он принес твою незаконченную работу сюда?

— Да! Да! — воскликнула я. И рассказала Карсу Адону, почему это так важно. Мне никогда и в голову не приходило, что я стану с кем-то делиться этим. Но Карс Адон открыл передо мною душу. И мы оба были детьми Одного. И Канкредин угрожал и ему тоже. Я рассказала Карсу Адону про первую накидку, и про то, как она ослабила наложенные Канкредином узы.

— Но я не знаю, что нужно сделать, чтобы освободить его от уз, созданных Кенблит, — призналась я. — Может, у тебя есть какие-нибудь мысли?

Когда Карс Адон это услышал, ему окончательно сделалось не по себе. Он принялся нервно теребить край плаща. Мне кажется, он так разнервничался потому, что надеялся, что мое тканье поможет всем нам, — но при этом ему было стыдно, что он вроде как заставил меня рассказать ему об этом.

— Но я ничего не понимаю в волшебстве! — запротестовал он.

— В этом никто ничего не понимает, — успокоила его я. — А ты можешь посмотреть на это дело свежим взглядом, со стороны.

Кажется, мои слова ему польстили. Карс Адон задумался.

— А что ты дала нашему Великому Отцу своей первой накидкой? — спросил он.

— Заклинание Канкредина в нарушенном виде и наше путешествие вниз по Реке, — сказала я. — Вторая накидка начинается с рассказа короля о том, как Один оказался связан. А дальше говорится, что происходило, когда мы двинулись вверх по течению Реки.

Карс Адон погрузился в размышления.

— А может, — сказал он, наконец, — тебе нужно возвратить ему эти узы и вместе с ними всю Реку? И, может, добавить еще историю о том, как ты все это обнаружила?

А знаете, ведь он был прав! Я поняла это сразу же, как только он это сказал. Потому я и тку это сейчас. Но на этом история не заканчивается, и я знаю, что должна продолжать.

Я все еще благодарила Карса Адона за сообразительность, как в шатер кто-то вошел со словами:

— Мне сказали, что вам от меня что-то нужно, молодой лорд.

Мы подняли головы. Это оказался дядя Кестрел. Он почтительно поклонился Карсу Адону, хотя голова у него по-прежнему тряслась.

— Дядя Кестрел! — взвизгнула я, вскочила и повисла у него на шее.

— Ага! Я так и думал, что в этой заварушке без вас не обойдется, — сказал дядя Кестрел. Я поцеловала его в крючковатый нос. Мне пришло в голову, что мой дедушка немного похож на дядю Кестрела, и это была хорошая мысль. Выяснилось, что дяде Кестрелу вместе со всеми прочими жителями Шеллинга пришлось бежать от Канкредина — буквально через день после того, как мы уплыли от мельницы. Река разлилась и затопила большую часть домов. Звитт так перепугался, что заставил шеллингцев уйти с равнины в горы — а нам понадобилось куда больше времени, чем им, чтобы добраться до этих мест, и все из-за того, что Река сильно петляла.

Карс Адон велел дяде Кестрелу, чтобы он отправлялся в лагерь к нашему королю и договорился о встрече. И строго-настрого приказал ему принести сюда мой ткацкий станок и пряжу. Дядя Кестрел несколько удивился, что его выбрали для такого важного дела — но это была хорошая идея. Робин ему поверит, а король поверит Робин.

— Ага, — сказал дядя Кестрел. — Тканье. Я должен сходить туда и принести ее тканье.

Он согласился пойти. Дядя Кестрел сохранил свои независимые манеры, но видно было, что он чрезвычайно высокого мнения о Карсе Адоне.

Той ночью я спала в шатре вместе с какими-то девушками-варварками. Они болтали в точности как болтают наши девчонки, когда остаются одни. Эти девушки рассказали мне, что Карс Адон спрашивал у всех наших, которые приходили сюда, в долину, не знают ли они семью Клости. И дядя Кестрел, когда явился сюда, сказал, что да, знает, — потому что Карс Адон чем-то напомнил ему Хэрна. Карс Адон несколько часов просидел с дядей Кестрелом — все распрашивал про Шеллинг и про Хэрна. Девушки, честно признаться, были потрясены: с чего это вдруг их Адон (так они его называли) так интересуется местными? Их рассказ порадовал меня. Я решила, что все идет хорошо.

Однако наутро я услыхала, что дядя Кестрел не принес мое тканье. Наш король выставил условия. Он согласился поговорить и назначил место встречи, но сказал, что отдаст мое тканье только взамен на Одного. Он знал, что Один у меня.

— Но у меня его больше нету! — сказала я Карсу Адону. — Я отдала его ему!

— Это не страшно, — попытался успокоить меня Карс Адон. — Мы все объясним. Главное, что он согласился говорить с нами.

Карс Адон был просто вне себя от радости. Вскоре после рассвета он вместе со мной, дядей Кестрелом и семью встревоженными лордами отправился к назначенному месту, на берег озера.

Вот так и получилось, что я видела всю-всю Реку, от истока до устья, и вся она запечатлена на моих накидках. Когда мы спускались по склону рядом с водопадом, я заставила себя посмотреть на него, хотя от высоты и его рева у меня кружилась голова. Он рушился вниз с высоты в несколько сотен футов, нешироким, но очень мощным потоком. Мы спускались по мху и папоротникам, мокрым от висящей в воздухе водяной пыли. В этот день Канкредин подобрался так близко, что запруда у подножия водопада сделалась белой: водопад извивался, как будто пытался вскарабкаться обратно на гору. Грохот стоял невероятный. А по краям мечущегося потока стояли радуги — такие же большие, как те, которые можно увидеть на небе. Все были потрясены, когда увидели это. Никто не осмелился упомянуть Канкредина вслух, но это имя было у всех на уме.

Из этой запруды бурлящая вода устремлялась в озеро — через извилистое ущелье и цепочку заводей, синих, словно глаза варваров, — и поверхность ее усеивали белые пузырьки. Перед самым озером ущелье расширялось и превращалось в лощину, поросшую зеленой травой. Вот здесь-то, меж скалистых склонов, и ждал наш король. Им было ближе, и потому они пришли на место встречи раньше. А нам, к тому моменту, как мы добрались сюда, стало казаться, будто мы оглохли. Даже здесь шум был очень сильным. Я никак не могла понять: зачем король выбрал для встречи такое место, где себя и то еле-еле слышно.