Николай Блинов - Флаг на грот-мачте

Трюм наконец наполнился. Ребята с трудом перевалились через ограждения люка, вылезли на палубу и увидели, что дождь перестал и наступило утро.

Позевывая и потягиваясь, на палубе появились матросы в темно-коричневых вязаных рубашках. Они с любопытством посматривали на сидящих прямо на палубе комсомольцев. Что-то резко приказал боцман в морской фуражке. Матросы не торопясь принялись задраивать люки трюмов и забивать дубовые клинья.

С мостика спустился капитан. Он молча смотрел на мокрых усталых ребят. Дымил трубкой. В воздухе веял ароматный дым табака. К капитану подошел боцман, что-то сказал. Капитан удивленно изогнул брови, вынул изо рта трубку, взглянул на Володину выцветшую гимнастерку, на мокрые грязные рубахи ребят, сказал неожиданно раздельно по-русски:

– Ви ошень бистро работал. Ви много за это имел?

Володя заправил под козырек фуражки мокрый чуб:

– Очень много! – и, показав рукой в сторону города, сказал, насмешливо глядя в глаза капитану:

– Мы имеем этот город со всем, что в нем есть. Имеем этот лес, что продаем вам. А будем иметь все, что захотим.

Капитан нацелился трубкой Володе в грудь и произнес, не то спрашивая, не то утверждая:

– Большевик?!

Ребята, прислушиваясь к разговору, подымались с палубы, подходили к Володе. Капитан скользнул по ним бесцветными глазами.

– Норвегия нейтралитет. Мы хотим помогайт вам. Торговайт с русскими.

– Знаем, – сказал Володя. – Передайте от нас благодарность вашему соотечественнику Фритьофу Нансену и вашим рабочим за помощь голодающим Поволжья. Мы знаем наших друзей.

Такой оборот разговора, кажется, не понравился капитану. Он отдал распоряжение боцману, тот скомандовал матросам, и они пошли к носу, откуда им навстречу устало брели комсомольцы, закончившие погрузку носовых трюмов. Капитан поднялся к себе на мостик.

К борту транспорта подходил буксир. Над далеким городом вставало солнце, и река стала огненной под его низкими лучами. Ленька, Карпа и Никита перепрыгнули на буксир и устроились у дымовой трубы.

– Вздремнем, бывало, – сказал Карпа, укладываясь на теплой стальной палубе. – Новая-то рубаха все равно тю-тю!

Внизу мерно постукивала машина, палуба едва заметно дрожала. Снизу приятно подпекало нагретое железо, и друзья мгновенно заснули, прижавшись друг к другу.

Вы думаете, дорогие друзья, это простое дело – выбрать место для лагеря? Вам никогда не приходилось этого делать? Нет? А Никите, Карпе и Леньке пришлось. Им Володя поручил это на следующий день после погрузки норвежского парохода.

Деревянные плицы колес перестали шлепать по воде, и рейсовый пароход, который здесь называли почему-то «макаркой», прижимаемый стремительным течением, косо приткнулся к берегу. Пока с носа подавали трап, Никита, Карпа и Ленька спрыгнули на песок и огляделись. Крутая стена обрыва возвышалась над ними.

Карпа слегка присвистнул.

– Здесь не заберешься. Пошли.

Ребята двинулись вслед за пассажирами, сошедшими с парохода, и через несколько минут увидели, что стена расступилась, открывая хорошо утоптанную дорогу в гору. Наверху оказалось ровное поле, по которому дорога шла в деревню. За деревней виднелась зубчатая полоса леса.

– Ребята, – сказал Карпа, оглядываясь кругом, – чего нам искать лучше? Внизу река – есть где купаться. Поле широкое, на нем и палатки разбить, и мяч погонять места хватит. Деревня под боком, лес недалеко, грибы, ягоды. Ну?

– Ишь ты, как у тебя быстро получается, – сказал Ленька. – Во-первых, здесь купаться – так всех ребят перетопишь. Ты видел, как крутит река поверху, а внизу чернота? Глубинища – у-у-у! Недаром Глубокий яр называется. Во-вторых, что это за поле, соображаешь?

– Подходящее, – сказал Карпа.

– Поскотина это. Коровы будут каждое утро тебе ухо жевать, а вечером лепешки по всему лагерю собирать придется…

– Подожди, подожди! – прервал его Карпа.

– И ждать нечего. Деревня рядом, так это еще хуже, – не дал ему продолжать Ленька. – Ты что, наших деревенских не знаешь? Девчонкам в шароварах, а нам в трусах проходу не будет. Задразнят.

Никита продолжал:

– Для деревенских короткие штаны все равно что без штанов. Ничего, приучим. Но не это главное. Сам подумай: что за лагерь почти в деревне? Не хватает еще по хатам жить, обедать в столовку ходить. Не лагерь это будет, а дача.

Ребята, минуя деревню, пошли вдоль неглубокой лощины. По дну протекала узкая речка, за ней пологий склон, поросший луговой травой, подымался до самой лесной опушки.

Они спустились к речке. Никита прикинул на глаз ширину, измерил посохом глубину.

– Катер вполне пройти сможет, – решил он.

…Кругом разливалась благодать. Под солнцем между луговых склонов стояла звенящая тишина. Откуда берется этот чуть слышный устойчивый звон над цветущим лугом? Может быть, от трепета пчелиных крыльев над распустившимися чашечками цветов или от невидимой жизни, скрытой в травянистых джунглях? А может, этот звон рождается внутри самого человека, ощущающего вдруг вечную тайну живой природы?

– Здесь нельзя, – сказал Карпа, стаскивая рубашку. – Луг вытопчем, конфликт с мужиками получится.

– Луг можно выкосить, – возразил Никита. – Но дело не в этом. Здесь низина. По ночам туман и сырость. И воду для питья из этой заболоченной речушки брать рискованно. Плывем на тот берег.

Переправившись, друзья оделись и поднялись на опушку. Лес встретил их ропотом вершин и запахом смолы. Пробравшись между деревьями и раздвинув колючие еловые лапы, ребята остановились в изумлении. Перед ними оказалась светлая широкая поляна.

– Вот это да-а! – протянул Карпа.

– Ягод-то, ягод! – закричал Ленька, опускаясь на мох перед черничной плантацией.

Несколько минут на поляне царила тишина, нарушаемая только пыхтением и сопением. Лишь когда у ребят почернели рты и заметно округлились животы, они продолжили разговор.

– Ну, хватит, остальное доедим, когда приедем сюда ставить палатки, – сказал Ленька.

– Поляна в самый раз, – сказал Никита. – Только хорошую питьевую воду нужно найти.

Он отцепил от поясного карабина нож и ковырнул землю.

– Песок, Очень хорошо. Даже если дождь, все равно в палатках будет сухо.

Вода оказалась почти рядом. И какая вода! В двухстах шагах от поляны, в небольшом лесном овраге, бил прозрачный родничок, давая начало ручью, впадающему в речку. От воды ломило зубы. Внизу извивалась, скрываясь за дальними кустами, тихая речка. Из-за пригорка с невидимой большой реки долетел далекий пароходный гудок.

– «Берег спокойствия». Годится название? – спросил Карпа.

– Годится!

Никита вытащил из сумки фанерный планшет и визирную линейку.