Эдвард Игер - Волшебство наполовину

И прочие согласились, что сказать так можно. Но Марта все еще не сдавалась.

— Ну и что? — сказала она. — Пусть для нас он истратился, но разве он не мог бы еще отлично послужить другим людям?

Это была потрясающая мысль.

— А что, — сказал Марк. — В этом есть смысл. Ему с его магией целые века были нипочем, так что вряд ли какие-то четверо детей смогли бы обратить его в пыль.

Джейн взволнованно кивнула:

— Ты хочешь сказать, что теперь мы должны его передать кому-то?

— Какому-нибудь нашему знакомому? — задумалась Катрин.

— Мы могли бы расхаживать повсюду вроде добрых фей и раздаривать желания, — сказала Марта.

Марк покачал головой:

— Так не пойдет. В этом случае нам бы захотелось объяснять каждому, что именно он должен пожелать. Это все равно что самим снова использовать талисман, по второму заходу. Думаю, что это было бы против правил. Талисман попал к нам неизвестно откуда и, думаю, что туда он и должен снова отправиться. Думаю, надо сделать так, чтобы его кто-нибудь нашел, и тогда мы навсегда выбросим его из головы.

И остальные вынуждены были признать, что это как раз очень похоже на благородный поступок, которого от них и ждет талисман.

Так что спустя пять минут дети вылезли из такси в незнакомом районе и встали, озираясь по сторонам. Чувствовали они себя, как крестоносцы, несущие истину.

Мимо них проходило много людей, но все они были взрослыми.

— А я думаю, что это должен быть ребенок, — сказал Марк. — Большинство взрослых ничего не поймут, если только они не такие же удивительные, как мистер Смит, а такие, как мистер Смит, попадаются далеко не на каждом углу.

Наконец они заприметили маленькую девочку, идущую им навстречу. Маленькая девочка вела карапуза. Карапуз был крошечный и толстый — он еще только учился ходить и едва передвигался. Когда девочка приблизилась, дети увидели, что личико у нее хоть и приятное, но бледное и уставшее.

— У нее такой вид, что ей бы не помешало немножечко счастья, — сказала Катрин.

Остальные кивнули.

Поэтому Джейн уронила талисман на тротуар, выбрав такое местечко, где он бы блестел под солнцем и привлекал бы внимание, а сама она вместе с Марком и Катрин, и Мартой спряталась в ожидании за довольно чахлым кустом бирючины.

— Ну, давай, Бэби, побыстрее, — услышали они голос маленькой девочки. Но Бэби не торопился. Он пошел еще медленнее, осторожно ставя каждую ножку, а затем взглядывая на нее, дабы удостовериться, что та опустилась на твердую почву. Когда карапуз в третий раз глянул вниз, он увидел талисман.

Перед потрясенным взором четверых детей карапуз с трудом поднял талисман и уставился на него. Далее же произошло самое худшее, что только можно было себе представить. Малыш сунул талисман в рот и проглотил.

За кустом дружно охнули.

— Как вы думаете, талисман совсем пропал или он снова появится? — спросила Марта.

— У этой узенькой красненькой дорожки нет поворотов, — заметила Катрин.

— Теперь, я полагаю, Бэби чего-нибудь пожелает, — сказала Марта. — Как вы думаете, что именно?

— Возможно, что-нибудь ужасное, — сказала Джейн. — И никто ничего не поймет и не сможет ему помочь, потому что он не умеет говорить и ничего не расскажет.

— Не беспокойтесь, — сказал Марк. — Наверно, это будет что-нибудь про детское питание или вроде того.

Но пожелал вовсе не Бэби. Потому что измученная маленькая девочка, устав от такой медленной прогулки, взяла малыша на руки.

— Дорогой мой Бэби, — сказала она. — Как бы мне хотелось, чтобы ты не был таким тяжелым. Как бы мне хотелось, чтобы ты вообще был невесомым.

И поскольку на руках у нее был ребенок, в котором был талисман, то тут же снова начались чудеса.

Если бы ее желание было полностью выполнено, то малыш, естественно, покинул бы землю и улетел бы прямо в космос. Но талисман проделал свой обычный трюк, и малыш стал весить ровно наполовину больше, чем в невесомости, а это все же очень мало. Он выскользнул из рук девочки, взлетел вверх, а затем плавно, как пушинка, поплыл вниз.

Девочка поймала его, но он снова взлетел. Девочка начала плакать.

— Надо ей все объяснить, — сказала Катрин.

— Подожди, — сказал Марк.

И они задержались за кустом. А взлетание сделало свое дело. Когда девочка в третий раз поймала малыша, у него изо рта выскочило что-то блестящее и со звоном упало на тротуар. Девочка увидела блеск и услышала звон. Она опустила малыша и подняла талисман.

Она стояла и глядела на него. Затем она оглянулась на малыша, который перестал взлетать и сидел на тротуаре, сунув в рот палец.

А затем, и это было ясно, как день, четверо детей увидели, что девочка принялась думать и смекать. Лицо ее выразило крайнее удивление и возбуждение — такое выражение бывает у того, кто готов загадать волшебное желание.

Именно в этот момент Марк, всегда отличавшийся здравым умом, потащил остальных прочь.

— Разве мы не должны открыть ей секрет? — сказала Джейн. — Насчет того, что нужно попросить обо всем в двойном размере.

— Но нам ведь этого никто не говорил, — сказал Марк. — Думаю, что и не нужно.

Он даже не позволил им оглянуться, когда они садились в такси.

— А то еще вдруг мы чего доброго превратимся в соляные столпы [31] Марк, видимо, знаком с библейской историей о жене праведника Лота, превращенной в соляной столб, за то что она оглянулась на город Содом, испепеленный огнем с небес. или еще во что-нибудь, — сказал он. — Думаю, что мы ничего не должны знать. Так я чувствую.

Но Марта не могла удержаться от того, чтобы не выяснить, что же там все-таки происходит в данную минуту. И улучив момент, когда Марк за ней не следил, она обернулась.

Девочка и малыш исчезли. И в какое они отправились приключение — об этом Марта могла только гадать. Этого она никогда не узнает. И будет думать об этом всю свою жизнь.

Но она думала и еще кое о чем. Когда они проехали несколько кварталов, она высказала свои мысли вслух.

— Как вы думаете, у нас еще будут волшебные приключения? — сказала она. — Пусть не такие большие, как эти, но все же? Хотя бы какие-нибудь маленькие и безопасные, приятные для души?

— Хотелось бы знать, — сказала Джейн.

Марк и Катрин ничего не сказали, но и им хотелось бы того же.

Но прошло много лет, прежде чем дети это узнали.

Поэма американского поэта Генри Уордсворта Лонгфелло (1807–1882). Здесь и далее — примечания переводчика.