Наталия Кузнецова - Ворона в сети

— Верь — не верь, а факты сами за себя говорят. Мы это по фото определили, которые Борис Караваев прислал из своей Канады. На них она в светлой юбке, надела её, сама мне сказала, в дорогу, перед самым отъездом. А на общей фотографии, где они все вместе у автобуса перед посадкой стоят, в юбке никого нет. А икона была украдена в это самое время. Стало быть, кроме Павла, отсутствующий человек — это Мария Андреевна. Мы её, конечно, не выдадим, ничего никому не расскажем, вот только Славку ужасно жалко. Он теперь всё время об этом думает, веру в людей теряет. Если самый близкий ему человек оказался на такое способен, то чего тогда от других можно ждать?

— Наверное, она всю жизнь ругает себя за тот свой поступок, — добавила Лёшка. — Наверное, от угрызений совести на другой день ей и стало плохо, так плохо, что еле с постели встала. Я помню, как она жутко выглядела, совсем на себя не похожей.

— Должно быть, снотворное выпила, чтобы легче уснуть, вот и проспала всё на свете, — добавил Ромка.

— Всё равно не верю. И точка, — непреклонно сказал Артём.

— Сам, Фома неверующий, посмотри.

Ромка принёс все фотографии до единой и разложил на столе.

Артём очень долго их разглядывал, после чего попросил показать ему снимки, которые делала бабушка.

— Вот эти, — указал Ромка. — Плёнку оцифровала Анна, а мы распечатали. Понятное дело, что самой бабушки на них нет. А вот те, что Борис Караваев прислал. Видишь бабушку в светлой юбке недалеко от автобуса? А вот на этой, испорченной, где они все вместе позируют, её уже нет. Можешь сам посмотреть и ноги пересчитать. Или поверь нам на слово — мы их сто раз пересчитывали. Лиц не видно, но весь отряд в полном сборе. Только Павла нет и её.

Но Артём не перестал внимательно рассматривать фотографии.

— А все те, которые испорчены, значит, делала Анна? — поднял он голову.

— Ну да. Только одну, где она сама в обнимку с лысым дядькой стоит — тем самым художником, про которого я тебе говорил, — Лида Смирнова. Снизу ещё подписано было: «Любовь зла», и все над этим смеялись. Вообще там много смешных подписей было. Жаль, что теперь эти фото не рассмотреть. Ну что, Тёмка, ясно тебе?

— Не совсем. Дай-ка лупу.

Ромка принёс Артёму лупу, ворча при этом, что терпеть не может, когда ему, такому опытному и внимательному, кто-то может не верить.

— Доверяй — но проверяй, ты сам так всегда говоришь, — пробормотал Артём и стал водить над снимками лупой. Очень долго водил.

— Ну и что ты там углядел? — топчась возле стола, с нетерпением спросил Ромка.

— А вот что, — Артём указал на едва видимую горизонтальную полосочку вверху снимка. — Знаешь, что это?

— Царапина была, должно быть, на плёнке. И что?

— А вот, смотри, она и здесь есть, и здесь. Так кто эти снимки делал?

— Я же тебе сказал: Мария Андреевна.

— Но тогда посмотри на этот. Его делал кто?

— Анна.

— А ты приглядись получше.

Ромка взял лупу, приблизил её к групповому снимку и увидел едва заметную, точь-в-точь такую же, чёрточку, как и на фотографиях с плёнки Славкиной бабушки.

— И что это значит? — поднял он глаза.

— А ты видишь, что эта чёрточка везде на одном и том же месте находится? Значит, одним и тем же роликом процарапана.

— То есть ты хочешь сказать, что эти снимки сделаны одним и тем же фотоаппаратом? Что весь отряд перед отъездом засняла не Анна, а Мария Андреевна? — воскликнул Ромка.

— А как иначе ты эту царапинку объяснишь? Совпадений таких не бывает.

— Но как же так? Ведь Анна сказала, что все снимки на фотогазете, кроме одного, её, и никто ей не возразил. Ни один человек, понимаешь? И, главное, бабушка тоже ничего не сказала, а она всё очень хорошо помнит.

— А она, кажется, в это время была на кухне, а фотогазету собиралась очень внимательно потом рассмотреть, утром, при ярком свете, — сказала Лёшка.

— Так-так-так, — Ромка забарабанил пальцами по столу. — Значит, после ухода гостей она легла спать, а утром поздно проснулась и тоже не рассмотрела. Лёшка, спроси у Славки, она употребляет снотворное?

Лёшка тут же набрала номер друга.

— Славик, скажи, твоя бабушка на ночь снотворное пьёт?

— Нет, — сразу ответил Славка. — Она говорит, что от него потом мозги плохо работают. А что?

Не зная, можно ли его уже радовать или надо повременить, Лёшка посмотрела на брата, а он выхватил у неё телефон.

— Славка, а тут Тёмка приехал! Он у нас, приходи.

— Правда? Я сейчас, мигом.

— А можно узнать, кто из гостей Марии Андреевны пьёт таблетки для сна? — спросил Артём.

— Постараюсь, — ответил Ромка.

Он позвонил Алёне и, поздоровавшись, без всяких предисловий спросил:

— Быть может, вы вспомните, кто из ваших друзей на встрече дал Марии Андреевне таблетку то ли успокаивающую, то ли снотворную? Она очень легко от него уснула и теперь хочет знать, как называется это лекарство.

— Я не давала, — ответила Алёна и, подумав, сказала: — Да вы у Анны спросите, она всегда таскает с собой какие-то таблетки и постоянно их пьёт. Перед свадьбой, видно, волнуется.

— Спасибо большое, я Марии Андреевне скажу, она ей сама позвонит.

— Ну что, теперь ясно? — с усмешкой спросил Артём.

— И как же я сразу не подумал насчёт таблеток! — в смятении проговорил Ромка. — И этой царапинки не заметил. Я же исходил из того, что все снимки делала Анна, и на такую мелочь внимания не обратил, потому что когда постоянно видишь одно и то же, то привыкаешь и теряешь остроту ощущений. А ты, Тёмка, приехал и сразу усёк то, что надо, потому что взгляд у тебя не замыленный, свежий.

— Значит, Анна свои таблетки то ли в пищу, то ли в питьё Марии Андреевне незаметно добавила, чтобы она на другой день очень долго спала и ей не до снимков было? — уточнила Лёшка.

— Ну да, — закивал Ромка. — А сама её из дома выманила и их испортила. А ещё решила узнать, нет ли у Славкиной бабушки ещё таких фотографий. Приехала к ней за запонкой Павла — сама её, конечно же, с его рубашки отцепила и под стол бросила — и плёнку взяла. Но вот тут она лоханулась. Плёнку оцифровала, все снимки, кроме группового, прислала, а царапинку эту, как и я, не заметила. А если бы сказала, что оцифровка не получилась и плёнка пропала, то и концы бы в воду. Но, как известно, преступник всегда оставляет след.

Прибежал Славка, восторженно поприветствовал Артёма, но увидел фотографии на столе и моментально скис.

— Тёма, тебе про всё уже рассказали?

— Ага, про всё, — ответил за Артёма Ромка и смолк в торжественной паузе.

— Да не томи ты его, говори! — приказала Лёшка.

И тогда Ромка указал на царапинку и объяснил, что она означает. От такой радости Славка чуть не заплакал.

— Я знал, знал, что моя бабушка никакой не вор! Всё время хотел у неё напрямую спросить, она или не она своровала ту икону злосчастную, только не мог решиться. Значит, это всё проделала Анна? Погодите! — он замер. — А как же ключи? Где она их взяла? И как её могли не заметить бабушка Таня и бабушка Клава?